Конрадт Левандовский - Noteka 2015

- О строении атома, - мрачно ответил я. - Это будет вступление в теорию композиционных складок.

- Прекрасно, так что до свидания через неделю.

Я работал, переполненный самыми худшими предчувствиями. И правильно предчувствовал, потому что случившееся позднее, было бы гораздо смешнее, если бы не было правдой.

- К сожалению, мы не можем принять вашу статью к печати, поскольку она совершенно непонятна.

- Непонятна?

- Вы используете, скажем, такие слова как "фотон" и не объясняете, что это такое.

- Вы шутите! Ведь каждый знает, что такое фотон. Можно провести быстрый тест. Прошу минуточку внимания! - заорал я на всю редакцию. - Кто знает, что такое "фотон"?

На меня поглядело несколько пар бараньих глаз. Наконец кто-то сообщил:

- Это фотоателье у нас в квартале.

Я с грохотом упал на стул. Чудо, что он еще не разлетелся.

- Но ведь это же физика для пятого класса средней школы! - пропищал я.

- Вы нас простите, но наши читатели - это гуманитарии, которые в школе не любили физику и математику. Они довольно часто вспоминают об этом в своих письмах. Посему, может вы лучше напишете о парапсихологии или же сверхчувственном восприятии?

- Одни гуманитарии, говорите! - тяжко вздохнул я. Надо было сразу сказать, что ваши читатели - это полуинтеллигенты!

- Мне кажется, нет смысла продолжать этот разговор. Наши читатели покупают "Смелую Мысль" потому, что этот журнал дает им чувство принадлежности к элите. Мы не собираемся менять существующее статус кво всяческими безответственными статейками. Вместо вашего материала мы поместим советы сексолога.

- И правильно! - взорвался я. - Туда, где собираются двое или трое, сразу же вызывается сексолог.

- Вы оскорбляете нас! Прошу покинуть нашу редакцию!!!

Я покинул. Потом стал размышлять, где тут помещается ближайшая редакция какого-нибудь паскудного, вредного, но честного бульварного листка. потом нажрался. А утром следующего дня из постели меня вытащил звонок в двери.

- Нет, это не могут быть одиночные танки, - решительно заявил Янковский. - Танк-одиночка - это слишком небольшая сила. Нужен, по меньшей мере, танковый взвод.

- Это совершенно не противоречит моей теории, - отвечал я, поразмыслив. - Лишь бы эти взводы перед наступлением не объединялись в более крупные формирования.

- Такое устроить можно, - ответил тот.

- Лично я прибавил бы к такой группе еще и боевую машину пехоты, отозвался Стебновский.

- То есть, получается пять крупных машин, - покачал я головой. Многовато.

- В таком случае, уберем один танк, - предложил Стебновский. - Мы не можем отказываться от поддержки пехоты.

- Правильно, - согласился Янковский, и они оба поглядели на меня.

- Мне тоже кажется, что это неплохое предложение, - ответил я. Тут открылась дверь, и в комнату забежал полковник Моращик.

- Датчане предоставили американцам Борнхольм в качестве базы! сообщил он нам. - В этот момент там заходят на посадку самолеты с морскими пехотинцами, а десантные корабли проходят Копенгаген.

- Что с авианосцами? - спросил Стебновский.

- Три в Северном море, два в Адриатическом.

- А наш флот?

- Согласно плану, мы концентрируемся в районах Гданьского и Поморского заливов. Центральное побережье для них открыто.

- Вы открыли им побережье? - был поражен я.

- Перед лицом такого технического превосходства, мы не можем защитить все побережье, поэтому сконцентрировались в тех его частях, где имеются способствующие нам условия рельефа.

- Так вы позволите им высадиться?

- Мы планируем отдать Колобжег без боя, - ответил Стебновский. - Бой мы принимаем в глубине нашей территории, все остальное зависит от вашей теории.

- Лучше давайте вернемся к нашим танкам, - вмешался Янковский. - Нам еще надо оговорить вопросы связи и снабжения.

- Никакой связи не будет, - ответил я. - Нам необходима лишь возможность послать приказ к наступлению отдельным группам. Можно ли это сделать, несмотря на глушение?

Моращик опять вышел из комнаты, а Янковский утвердительно кивнул.

- Все частоты одновременно заглушить нельзя, так что это не проблема. Но все-таки, хорошо было бы иметь постоянный источник информации с поля боя.

- Пошлем туда корреспондентов, - постановил я. - Как можно больше телевизионщиков из нейтральных стран. И следует дать им все возможные пропуска.

- А это мысль, - согласился со мной Стебновский и поднялся. - Я займусь этим. - Теперь уже он вышел из комнаты.

Несколько ошарашенно я уставился на Янковского.

- Куда они пошли?

- Передать информацию в Генеральный Штаб, - ответил генерал. - Вы уж простите, но мы не можем запустить вас в Центр обороны страны. У пары наших более консервативных коллег может и приступ случиться. Кроме того, имеется еще и вопрос профессионализма. Ваши задумки надо перевести на довольно-таки малопонятный язык приказов, и нам хотелось бы, чтобы при этом не было гражданских, учитывая так же и вопрос военной тайны. К тому же, всем нам было бы там просто тесно.

- Тесно?

- Мы не являемся единственной подобного рода дискуссионной группой, сообщил мне Янковский. - Отдел по электронной борьбе приголубил маньяка, специализирующегося по компьютерным вирусам, авиакомандование - нескольких веселых парней из... В общем, неважно из какой газеты. Надеюсь, вы не чувствуете себя оскорбленным?

- С чего вы взяли, это чертовски интересно.

В этот момент вернулся Моращик.

- У нас уже имеются стратегические планы американцев, - коротко сообщил он нам, а потом разъяснил: наш человек в Вашингтоне в результате последних кадровых передвижений занял более высокую должность.

- А я разве не говорил... - буркнул Янковский.

- Они не собираются завоевывать всю Польшу, а только поставить на колени и выставить на посмешище нашу армию, - продолжал Моращик. - Они исходят из предположения, что если дадут нам показательную трепку, плюс пропагандистские акции, плюс экономические санкции, то Начальник Державы уйдет в отставку и разрешит свободные выборы. Их средства массовой информации уже трубят о "большой прогулке" и об "охоте на польский режим".

- Означает ли это, что они станут использовать все типы новейшего вооружения? - спросил я.

- Точно, - согласился Моращик.

- А как мы выглядим на их фоне?

- В среднем, отстаем на целое поколение, - сказал Янковский. - У нас имеется немного оборудования мирового класса, но его мы сможем использовать только в решающий момент. Все остальное пригодно лишь для операций сдерживания, а около двадцати процентов имеющегося, это металлолом, пригодный разве что в качестве движущихся целей.

- То есть, мы до сих пор придерживаемся старых, добрых традиций сентябрьской кампании, - мрачно резюмировал я.