Дежё Кемень - Невидимое оружие

Получил свое и Петер.

- Ладно бы, когда глупый зверь принимает ножные ванны в чернильнице, кричала Шари, - но ты-то человек разумный и, кажется, образованный! Смотри, что вы натворили!

На лиловом шарфе Агаты Корнелиус красовалось серое пятнышко величиной с горошину. Петер поглядел на него с покаянным видом.

- Я даже не прикасался к портрету!

- Прекрати свои глупые шутки! Может, краска сама отскочила? Ты размахивал своим свистком до тех пор, пока домахался... Бедная бабуля!

- Не к чему так убиваться. Я отдам картину в реставрацию.

Сакач подошел к стене и принялся рассматривать пятно на шарфе.

- Оно и в самом деле свежее?

- Конечно, свежее, - ворчала Шари, упрямо надув губы. - Утром я стирала с картины пыль и никаких изъянов не заметила. Петер сбил краску свистком.

Сакач нагнулся поближе и вгляделся в небольшое пятнышко, которое оказалось не чем иным, как обнажившимся холстом - тем самым, на котором четыре с лишним века назад итальянский живописец по имени Фини написал портрет Агаты Корнелиус.

- Но я же сказал, что отремонтирую картину, - уверял Петер.

Решительным движением от опустил на пол Оттокара.

- Ладно, я сама поищу реставратора. А теперь пойду и сварю кофе... Имре! Вы уже уходите?

- Мне сейчас пришло в голову... - пробормотал Сакач, и не прощаясь, выскользнул из комнаты.

Петер бросился вслед и чуть не столкнулся с ним в дверях - Сакач возвращался в комнату.

- У вас нет под рукой календаря? Там, где можно справиться о дне именин.

Шари изумленно взглянула на него.

- О дне именин?

- Ну да, знаете, с именами в алфавитном порядке... У вас, случайно, нет знакомой, по имени Бианка? Когда день Бианки?

Шари покопалась в сумке, вынула карманный календарик и протянула Сакачу.

- Вот здесь, вверху.

- Бела... Бенэ... Бианка! Пятнадцатое октября... Спасибо Шари, я побежал.

Да, все это очень смахивало на железнодорожные вагоны на сортировочной горке. Состав формируют из вагонов. Их прицепляют один к другому в порядке прибытия. Паровоз подталкивает вагоны, и они скатываются вниз. У первой стрелки один вагон сворачивает направо, у второй - налево, у третьей... За одним составом следует другой, его вагоны тоже отцепляют, сортируют, а потом у подножия горки на разветвляющихся веером путях формируют новые составы. Каждый вагон на своем месте, в соответствии со своим назначением. Железнодорожник-сортировщик у распределительного щита сверху наблюдает за вагонами и нажимает на кнопки то одной, то другой стрелки...

Но с формированием состава придется обождать. Не хватает нескольких вагонов. Сведения и идеи не прибывают по расписанию. Надо ждать. А потом, когда все будет собрано воедино, состав можно отправлять в путь!

Сакач поднял голову и улыбнулся.

Он стоял возле Национального музея. Его привел сюда инстинкт. Без колебаний он пересек парк и поднялся на второй этаж, в газетный архив. После двухчасовой кропотливой работы он нашел то, что искал, что смутно брезжило в глубинах его подсознания. Он даже боялся верить собственной догадке. Когда-то ему довелось прочитать в "Эшти Хирлап" одну заметку. А теперь он хотел отыскать ее источник и потому попросил принести итальянские, точнее, римские газеты. В номере "Оссерваторе романо" двухлетней давности он отыскал нужное сообщение. Знаменитый итальянский искусствовед с возмущением писал о безразличии властей: толпы туристов, наводняющих Италию и главным образом ее столицу, ведут себя как настоящие варвары. Рано или поздно они не только Форум растащут по камешкам, чтобы использовать их в качестве пресс-папье, но и к памятникам отнесутся так же. В качестве примера искусствовед сослался на случай с картиной в одном из боковых алтарей собора св.Петра. На картине было обнаружено круглое пятнышко - видимо, след воздушного ружья, или рогатки, или еще какого-то оружия; от выстрела с этого места картины слетела краска.

Сакач обратил внимание на дату - четвертое ноября. Он глубоко вздохнул, почувствовал, что, кажется, напал на след. Теперь следовало внимательно осмотреть одно из мест происшествия. Ближе всего была консерватория.

На следующее утро Сакач отправился туда.

В этом сезоне концерт Раджио был заключительным. Уже на другой день начался ремонт большого зала. Из-за жары все двери были распахнуты настежь, между рядами стульев к потолку вздымались строительные леса, с правой стороны эстрады, балансируя на стремянке, работал электромонтер. Он ковырял деревянную темную обшивку стены, вытаскивал провода для проверки и недовольно ворчал.

- Опять спутали осветительный на двести двадцать с аварийным. - Он сердито стукнул кулаком по деревянной обшивке. - Будто из мрамора, ее и сталью не поцарапаешь. Из чего она, черт побери, сделана? Из красного дерева, что ли? - Взгляд его упал на Сакача. - Добрый день. Вы кого-нибудь ищете?

Сакач представился, монтер спустился вниз. В первый момент он держался настороженно, но вскоре оттаял и разговорился. Сакач мысленно поздравил себя с удачей: он напал на дежурного монтера, в чьи обязанности входит быть готовым к любым непредвиденным случайностям во время концертов.

- ...Строго говоря, открывать двери до антракта запрещается, но зрители словно с ума посходили - аплодировали, даже ногами топали, и мне захотелось взглянуть на певца. Я приоткрыл первую от сцены дверь и осторожно встал вон там... Видите? Он тогда исполнял последнюю песню на бис. К концу он, вероятно, почувствовал сквозняк - эти певцы такие чувствительные, - потому что повернулся в мою сторону. Ну, думаю, теперь жди нагоняя - нажалуется итальянец начальству. И тут вдруг слева раздался какой-то хрип. Смотрю, пожилой мужчина голову вперед наклонил и соскользнул со стула на пол. Певец кончил петь, люди хлопают, кричат, а я побежал помочь вынести этого господина из зала. Отнесли мы его в репетиционную, вызвали скорую помощь. Потом у нас говорили, будто это был американский делец, о котором так много писали в газетах. Вот и все, что я знаю. Пригодится?

- Что касается смерти американца, вряд ли. Но в любом случае спасибо.

С полудня и до вечера Сакач пролежал на пляже "Палатинус", а сидящий у него в голове стрелочник пускал вагоны с сортировочной горки в таком порядке, в каком ему хотелось. Вечером он передал Гере краткое донесение по телефону и по телефону же простился с Петером и Шари. Его сон не нарушили даже таинственные намеки Петера.

Скорый поезд был набит людьми, отправляющимися на Сегедские игры. Сакач намеренно решил воспользоваться железной дорогой - он хотел прибыть в город как можно незаметнее. Его сотрудники еще на рассвете сели в машину, он договорился встретиться с ними после полудня.