Виталий Каплан - Усатый-полосатый

Пацан кивнул, не поднимая глаз от пола.

- Ну так что же ты? Рассказывай.

Без толку говорил старший лейтенант. Задержанный молчал, все так же тоскливо разглядывал свои ботинки.

Кондрашев собрался было добавить что-то еще, но широко распахнулась дверь, и в комнату ввалились Миха с Иваном, ребята с электромеханического. Сергей познакомился с ними именно здесь, в Инспекции. И даже почти подружился.

Миха с Иваном были шумные, мокрые, и судя по всему, пребывали в прекрасном настроении.

- Разрешите доложить, шеф! - гаркнул Иван дьяконским басом. - Мафия явилась.

Кондрашев огорченно вздохнул и вылез из-за стола.

- Вот и славненько. Мафия сейчас бросит сумочки и в компании нежных дам, под моим чутким руководством отправится патрулировать вокзал. Так что напрасно радовались, снова гулять вам под дождичком в четверг, - он ухмыльнулся и, надевая плащ, кивнул Сергею.

- А ты, генерал Полосухин, останешься тут один. Мы явимся часика через два. То есть где-то к восьми. Ты, значит, чтобы не скучать, этого цыпленка еще раз допроси и представь мне протокол. Кстати, чем быстрее с ним разберешься, тем больше времени останется на теоретическое наследие классиков. Ну, творческих успехов.

И патруль под Сашкиным предводительством лихо прозвенел по лестнице вниз, в туманную морось.

Было тихо. Лишь ходики уныло тикали, отсчитывая долгие секунды, и внизу, на первом, шваркала тряпкой уборщица баба Маня. А вдали, сквозь визг электропил, едва пробивался механический голос радио: "Уважаемые пассажиры... Поезд сто пятнадцатый..." Дальше в динамиках что-то булькало, хрипело и захлебывалось невнятными звуками.

Сергей глянул на мальчишку. Тот сидел на стуле, слегка покачивал носком ботинка и сосредоточенно наблюдал за его траекторией. Молчанием своим он словно говорил - отвяжитесь, нет мне до вас дела. А еще лучше отпустите меня.

"Ну уж нет, - мысленно отозвался Сергей, - отпускать тебя нельзя. Ведь только хуже будет дураку." Но вслух он лишь заметил:

- Между прочим, лейтенант правду говорил.

После чего придвинул к себе конспект и принялся фразу за фразой сокращать Иркины бисерные строчки. Работа мало-помалу затянула его, и Сергей поначалу даже не расслышал хриплый, уже начинающий ломаться Володькин голос:

- Насчет чего он прав?

- Насчет детприемника. Так что в молчанку играешь зря. Я вот на тебя смотрю, - Сергей закрыл тетрадь и уставился на опущенную Володькину макушку, - смотрю я на тебя и думаю: ты хоть разговаривать-то по-нормальному умеешь, или как?

Пацан, прищурившись, поднял взгляд на Сергея.

- Вы что же, думаете, я дебил какой? - спросил он тихо, но в тишине этой Сергей явственно заметил и вызов, и какую-то затаенную тоску.

- Нет, я уж тут на дебилов насмотрелся, - успокоил его Сергей, стараясь говорить как можно небрежнее. - Ты не из их компании. Но, кажется, специально под дурачка косишь. Особенно перед лейтенантом. А зря. Он, Александр Михайлович то есть, мужик порядочный. И таким, как ты, только добра хочет.

- Ага. Все вы всегда добра хотите, - недоверчиво хмыкнул Володька. И Сергей едва сдержался, чтобы не цыкнуть на него. Мол, хвост не дорос еще рассуждать. Потом ему стало стыдно, словно он в чем-то был виноват перед этим оборванным пареньком, словно давно, уже много-много лет как повисло на его тренированной шее борца бетонное кольцо вины. И пускай его не увидеть глазами, не потрогать пальцами, но тяжесть гнет шею к земле. А кто повесил на него этот груз - неизвестно, и уж тем более неясно, как снять.

- Ты мне вон чего только скажи, - миролюбиво протянул Сергей, ответь на один лишь вопрос. Из дому деру дал, или из интерната?

- Из дому, - бесцветным голосом сообщил мальчишка.

Сергей слегка удивился - он не надеялся на скорый ответ и спрашивал лишь для очистки совести.

- И давно ты в бегах?

- Четвертый день уже.

- Ясно... Знаешь, дела от нас никуда не уползут, поэтому давай малость поедим. Сейчас самовар поставлю.

- Да не хочу я, - сумрачно высказался Володька.

- Зато я хочу, - заявил Сергей. - А одному мне почему-то скучно. Холодильник, между прочим, у нас тут недаром стоит. Так что возражения твои не принимаются.

Намазав масло на хлеб, и шлепнув сверху здоровый шмат колбасы, Сергей подвинул мальчишке бутерброд. После чего заметил:

- Давай ешь. И сахару сыпь, не стесняйся. Лейтенанту нашему сладкое вредно, зубы у него, понимаешь, болят. Так что действуй и за себя, и за того Сашу.

Сергей немного помолчал, сооружая собственный бутерброд. Управившись с этим делом, он переключился на другую тему:

- Ну вот что, Володя. Раз уж не хочешь толком ничего объяснить молчи. Я, между прочим, за разговоры эти деньги не получаю, и вообще тут, в Инспекции, сбоку припеку, иначе говоря, седьмая вода на киселе. Общественная нагрузка от института. Поэтому у меня из-за твоего запирательства неприятностей не прибавится. А вот у тебя - да. Вызовет лейтенант машину - и увезут в приемник-распределитель. Будут личность твою устанавливать, справочки всякие пересылать, запросики. Торопиться никто не станет, у них там работы выше головы. Может, и до Нового Года не управятся. А в приемнике и вправду блатные такой режим закрутили, что будь здоров, не кашляй. Лейтенант насчет этого не врал. Ну, сам смотри... Домой-то хочешь?

- Нет, - решительно заявил Володька и потянулся к блюдцу с колбасой.

- Логично, - кивнул Сергей. - Если уж драпанул, значит, было от чего. Поэтому давай договоримся так. Причины можешь не объяснять, дело тут, как я понимаю, тонкое. Дай только официальные сведения. Договорились?

Володька неопределенно крутанул головой - не то да, не то нет.

- Тогда вопрос первый, - Сергей предпочел понять его жест как согласие. - Ты на самом деле из Заозерска?

- Ну, - отозвался Володька.

- Твой точный адрес?

- Улица Красной Пехоты, дом 17, квартира 9.

- Телефон-то дома есть?

- Не-а, - махнул рукой Володька.

- Что ж так?

- А отключили за неуплату.

- Бывает, - кивнул Сергей. - Поехали дальше. В какой школе учишься?

- В 15-й. В 7-б.

- Надо же... Я вон тоже всю жизнь в "б" проучился. В школе-то как, ничего?

- Два года еще осталось, - невесело усмехнулся Володька. - Потом в путягу пойду.

- Ясное дело. К учебе пылкая любовь нам греет молодую кровь... Я, кстати, в школе географию терпеть не мог.

- А я русский, - Володька вздохнул и передернул плечами. - Русачка у нас сволочь.

- Это что же, имя у нее такое? - Сергею непонятно зачем вздумалось вдруг вступиться за честь педагогической дамы.

- Да нет, она вообще-то Марья Филипповна.

- Ладно, это так, лирика в кустах. Давай о деле. Маму как зовут?

- У меня нет мамы.