Марина Саввиных - Возвращение Париса

В моих записях этого нет. Только в памяти. Лето 3256 года. Душная ночь, полнолуние. Я вышел из кельи, всем существом чувствуя враждебность нагретого камня. Я остановился в роще, среди вековых пиний... Как они благоухали! Так, должно быть, пахнет будуар куртизанки... Ночь. Душная неподвижность небес и земли. Истомный аромат хвои и фиалок, раскрывающихся после захода солнца. Жуткая тишина, не нарушаемая даже звуками птиц и насекомых. Такие ночи без последствий не остаются. Божество совершало ДЕЯНИЕ во всем величии полной сосредоточенности.

Я подумал: сейчас за мной пришлют от Приама... И они пришли, прибежали, крича от страха и нетерпения. Я ничего не стал спрашивать. Надо было спешить.

Где-то, в неизмеримой дали, с надсадным скрипом приближались друг к другу звенья разорванной цепи... Еще несколько мгновений - и они соединятся. Я еще не мог знать, что и кому несет это сближение. Одно было ясно: точка, в которой исковерканные края астральных колец вот-вот сомкнутся, существование царицы Гекубы. Пробил ее час! Я предвидел это еще несколько лет назад. И все-таки сердце болезненно сжалось.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: Гекуба при смерти. Она металась в бреду, стеная и выкрикивая страшные слова, которые смутили бы самую трезвую душу. В объятой пророческим безумием голове царицы бушевал пожар: горели, рушились на глазах стены и башни великого города; залитые кровью мостовые сотрясались под копытами чужих коней - гордые троянцы, мужчины, женщины, дети, падали к ногам воинов в пернатых шлемах, и те кромсали блистающим оружием беззащитные тела, рубили головы, спешившись, черпали ладонями дымящуюся кровь и пили ее, оглашая погибающий город нечеловеческим хохотом. По узким улицам Трои скакала белая лошадь с прекрасным юным всадником в золотом седле. Он держал в правой руке невероятных размеров пылающий факел. Прикоснется факелом к башне - и башня превращается в груду обломков, укажет факелом на человека - и человек падает мертвым... На мраморной лестнице дворца Гекуба увидела саму себя : ужасный всадник приближается, она протягивает к нему руки - и узнает! Чудовищно! Невообразимо! Сын! Это ее сын! Юноша смеется серебристым смехом - и бросает в нее факел. И вот уже сама Гекуба становится смертоносным костром. Превратившись в сгусток багрового пламени, она несется над Троей и поджигает небеса. Нет спасения! Нет спасения!

Она кричала и стонала, пугая столпившихся у постели слуг и домочадцев странно окаменевшим лицом... Это было уже не лицо - гипсовая маска, производившая глухие скрежещущие звуки. Хуже всего было то, что она вот-вот должна была родить. И роды, видимо, начались, потому что все ее тело конвульсивно корчилось с периодичностью, какая бывает при схватках. Вдруг царица затихла, вытянулась, лицо ее разгладилось, озарилось умиротворенной улыбкой, она открыла глаза, посмотрела на меня и еле слышно произнесла мое имя. Все,- подумал я,- сейчас я ее потеряю.

У изголовья ее постели самый лучезарный из демонов, Танатос, развернул свой бархатный плащ. Он был готов принять сияющий кокон, в котором радостно звенела освобождающаяся монада. Вырваться сейчас - было бы величайшим благом и для нее, и для всей Эллады, не говоря уже о южном побережье Пропонтиды! Я и не предполагал, что она обладает такой мощью... она воспротивилась Року! И - ускользала от него! Спасая тем самым родину от катастрофы... А себя и своих близких от нестерпимых страданий в уже обозримом будущем.

Я должен был бы тихо и счастливо молиться ей вослед...

Что такое - монада? Кто видел когда-нибудь хоть одну монаду? Абстракции все... Ученость хитрая... Может, этого и нет ничего...

Опомнись! Умирает Гекуба, живая, настоящая, единственная. Она умрет, и ты останешься один. Еще на несколько десятков лет - в мире, где, кроме нее, у тебя нет никого... Как ты будешь ОДИН? Ведь ты уже не можешь - ОДИН! Спасай ее, идиот! Не дай торжествовать ЗЛУ!

Я колебался и мучился, пока не понял: еще мгновение - и вмешиваться будет поздно.

Я выгнал всех, кроме повитухи. Приам задержался - было, искательно прикоснувшись к моему плечу, но я свирепо рыкнул на него, и он не посмел противиться... Я стал творить заклинания, отгоняющие Танатоса. Мне пришлось применить все хитрости ремесла, все тонкости сложнейшего научного расчета, все вдохновение колдуна - я был в ударе, как никогда. Я неистовствовал, угрожал, умолял... Я напоминал Гекубе о ее любви... я обещал! чего только я не обещал, заклиная ее остаться! И я добился своего! Я не отпустил ее!

Гекуба родила близнецов - мальчика и девочку. Оба - отмечены когтем Сатурна... Особенно - девочка, наделенная врожденным пророческим даром невероятной силы. Кассандра... мудрое прекрасное дитя!

Что же касается мальчика, то ему предстояло стать причиной разорения Трои и мученической смерти всех своих родных. Воля Рока совершилась. С моей добровольной помощью...

В ослеплении своем я покусился играть по собственным правилам. Как же! Ведь только что я самому себе доказал, как я могуч и всеведущ! Я, Человек, бросил вызов сверхчеловеческому - и победил!

Некому прощать меня... Некому судить...

Прежде всего я пошел к Приаму - и посвятил его в ситуацию. Тот возмутился и обвинил меня в покушении на основы трона. Я настаивал.

- Ты еще можешь все поправить, - убеждал я его, - Чего стоит младенец, которому и двух дней нет от роду! На карту поставлена судьба твоего народа. Не будь эгоистом, Приам! Гекуба еще родит тебе двенадцать детей! Я на твоем месте не стал бы жадничать!

Ребенка удалили из дворца, втайне от Гекубы, которая была еще слишком больна, чтобы принимать решения государственного порядка... Я не интересовался им. Я был уверен, что он умер. Я даже не рассматривал его вблизи, когда он родился, так очевидно было его предназначение. Если такие выживают - то только на горе себе и другим. Ему было два дня, когда я видел его в последний раз.

И, тем не менее, я сразу узнал его. Двадцать с лишним лет спустя. Царевич... Настоящий царевич! Гораздо красивее Гектора. Сильный, дерзкий... но, видимо, совершенно бессердечный... да еще и склонный к похоти - к утонченным артистическим формам порока, к оргиям и пышным увеселениям.

Гекуба тоже его узнала. Хотя и не сразу поняла, в чем дело. Она не помнит своего смертного кошмара, к которому я сумел прикоснуться. Но и без того ее мучат жестокие подозрения. Если бы она все вспомнила, ее ужасу не было бы предела. Парис, особенно в праздничной одежде, - один к одному... тот, Поджигатель...

5.

КАССАНДРА. Я вообще не отсюда. Здесь все не мое. Все чужие. Их можно жалеть и ненавидеть. Любить - нет. Я никого не люблю.

Мне было интересно узнать, чем я от них отличаюсь. Я хорошо подумала и поняла. Во-первых, я умею летать. И частенько делаю это. Я видела такое, что им, вероятно, и во сне не снилось. Как-то я рассказала Поликсене... так... небольшой эпизод... Она сказала, что никогда про такое не слыхала... ни в сказках... никак... Во-вторых, если хочу, то вижу другое лицо человека, а иногда и третье. Этого никто не может, кроме меня, судя по тому, как они хохочут и злятся, когда я про это говорю. Я теперь больше помалкиваю. Что с них взять... В-третьих, у меня много тел, которыми я умею пользоваться... У них тоже не по одному, но знают они только про одно, самое грубое и грязное... Они лишь им и пользуются, да и то, по неведенью, неумело. В - четвертых... Впрочем, и трех пунктов вполне достаточно, чтобы убедиться: я вообще не отсюда...