Анна Тин - Посол с Коморры

Когда я взглянул на САМОГО, то понял, что здесь придется выкладывать начистоту. Сознаюсь, я изрядно нервничал, ведь к НЕМУ вызывали только по самым экстренным случаям. ОН был предельно корректен, но означать это могло все, что угодно. Взгляд его желтых глаз был въедлив, как кислота, и цепок, как суперклей.

- Итак, мой любезный, извольте объясниться, - тон ЕГО голоса и выражение лица были обтекаемыми, с примесью ядовитой мягкости,

- Домой Лоуллу нельзя, - сухо сказал я. Он. видимо, вспомнил голограмму коморрянина и усмехнулся, заметив:

- А высказывается, сентиментальны, 120-й. По традиции, вам следовало бы поступить иначе.

- Я просто последователен. Ч го касается традиций, осмелюсь напомнить, что все ваши родственники традиционно разводят овощи на голубом спутнике, а не руководят разведкой.

Он так и подскочил, уставившись на меня с разинутым ртом. Занятное, однако, зрелище...

- Я не знаю толком, что у вас на уме, 120-й, - сказал он, подумав, но точно знаю, что вы нас никогда не подводили. Ступайте и помните, что все ваши средства лежат у нас в хранилище.

Мог бы и не говорить, разве это забудешь... Ладно, меня намеками не проймешь, тем более что разрешение оставить Лоулла у себя я получил.

* * *

Новое качество всегда собирается по крупицам. Поэтому сперва создателям "Викингов" пришлось нелегко. Доказать реальность того, чего пока нет и выбить необходимые средства при острой конкуренции программ - это было сверхсложной задачей.

После именно те, кто больше всех негодовал и противился, приписывают себе плоды успеха, а истинные творцы прозябают в безвестности. Годы тяжелейшей работы, срывов и повторных экспериментов - такова единственная награда тем, кто идет первыми.

Такие мысли бродили в голове некоего Эванса, пока он показывал будущему экипажу устройство и потенциальные возможности "Викинга". Консорт вполуха выслушивал эти сентенции, хотя и понимал, что для них имелись веские основания. Когда все дружно восхищались мощью, мобильностью и универсальностью корабля, телепат тоже старался не отстовать, периодически громко восклицая: "Но это необыкновенно сложно, мистер Эванс! Без вас мы тут просто пропадем, мистер Эванс!" При этом лицо Генерального директора программы складывалось в непроизвольную гримасу. Из всех видов деятельности он уважал только собственный труд и считал, что от всяких там фантазеров больше проблем, чем проку. В конце концов, он не сдержался и заметил Филу что теории - это, конечно, прекрасно, но попробуйте-ка это все организовать так чтобы процесс шел как надо и каждый знал свое место. Консорт любезно согласился, но перед уходом тихо спросил изобретателя: "Хотите лететь?" Тот растерялся настолько, что даже не смог ответить. Телепат загадочно улыбнулся.

* * *

Третий день Лоулл в одиночестве бродил по дому, а 120-й пропадал в неизвестном направлении. Из каких-то собственных соображений он перенес свое жилище из густонаселенной долины на безжизненное горное плато. Поначалу коморрянин пробовал выбраться наружу, но вскоре прекратил бессмысленные попытки. Даже если он выберется за стены, вряд ли ему удастся совладать с чужой техникой, пришвартованной к подъезду, найти космопорт и улететь беспрепятственно. Потом хозяин щедро снабдил его всевозможной информацией о Крунсе, и за это время он успел вкратце ознакомиться с этой цивилизацией. Надо сказать, что мнение о Крунсе и крунсянах у него сложилось не слишком лестное. Местные жители вели хаотическое, если не сказать дикое, существование. Никто не заботился о поддержании хотя бы видимости порядка, даже так называемое правительство, которое, похоже, вовсе не интересовалось, чем заняты его подданные. Поведение аборигенов не поддавалось никакой систематизации, выглядело как случайное и непредсказуемое. Ничего общего с раз и навсегда заведенным механизмом коморрского общества, где разумно и последовательно была расписана жизнь каждого от рождения до смерти. Мысленно он представлял свою цивилизацию прекрасным зданием, а Крунс - кучей рассыпающихся камней. Даже облик местных жителей, привычка на ходу менять цвет кожи, появившаяся из-за резкой неоднородности естественного освещения на планете, вызывала у него неприязнь. Он томился, так как чувство предвидения, прекрасно развитое у него, как у всякого коморрянина, здесь не работало, и эта неопределенность изводила его.

* * *

При всем старании Консорта, при заметном нажиме Совета, его замысел сорвался в последнюю минуту из-за самого Эванса. Нередко тот, кто не признает уже открытых законов и ищет новые, не считается также с правилами поведения в обществе. Все хитросплетения Фила, все его намеки и полунамеки разному начальству, едва не приведшие изобретателя на пьедестал первопроходца, рухнули в мгновение ока, когда несдержанный Эванс, вдохновленный нежданным успехом, ринулся критиковать начальство. Слушая его на последнем решающем заседании, телепат мысленно рвал на себе волосы. За рекордный срок, в какие-то пару часов, своим ребяческим нигилизмом, самоуверенностью и неспособностью воспринимать чье-либо мнение, Эванс успел настроить против себя почти всех присутствующих.

"Ну надо же, какой дурак", - вздохнул Фил, обводя взглядом огромный центральный зал "Викинга". Его сильно беспокоило еще одно довольно странное обстоятельство - непрошеный подарок любителя редкостей, проявляющий последнее время несколько неприятные свойства. Сначала Фил начисто забыл про него и вспомнил только тогда, когда Аркет вдруг коснулся его руки и указал вверх.

- А это что такое?

Это было еще до отлета, когда они вместе собирались на очередной Совет. Телепат обернулся и прямо над своей головой увидел парящее в воздухе "яйцо". Оно изменило цвет с голубоватого на черный, покрылось серебристыми точками и издавало чуть слышное потрескивание. Машинально советник схватил его. Оно легко далось ему в руки. Серия экспериментов показала, что "яйцо" всюду следует за ним с привязчивостью влюбленной кошки, легко проницает любые материальные и силовые препятствия, а также никому, кроме него, не дается в руки. Ни одному прибору, кроме человеческих глаз, увидеть его не удается. Чтобы не смущать коллег, Филу приходилось все время таскать его с собой в кармане и взять в полет. Сейчас оно лежало у него за отворотом куртки и своим присутствием провоцировало его на самые мрачные прогнозы.

Фил так задумался, что не сразу сообразил, почему здесь собрался весь экипаж. Оказывается, они не только уже прилетели, но и успели послать автомат-разведчик и сейчас все с нетерпением ждали, пока установится изображение на экране. Наконец, компьютеру удалось справиться с помехами, и им предстала поверхность планеты XXVI. Картина была четкой, но удручающей. Бесконечная каменная пустыня, напоминавшая о подножии потухшего вулкана, словно когда-то разом вскипевшие недра выплеснулись наружу, оплавив горы и скалы, а после застыли причудливыми формами. Черная и бурая плоскость, местами растрескавшаяся и покрытая пористыми выступами, без всяких признаков атмосферы. Голос Фила, прервавший их молчаливое созерцание, на этом фоне прозвучал напряженно: