Виктор Косенков - Окольная дорога в небо

- Из-за леса, из-за гор, едет дедушка Егор... У меня всегда мое имя ассоциировалось с грибами?

- С грибами?

- Ну да... Не знаю почему, даже не спрашивай.

- А с какими грибами?

- Ха, - Егор усмехнулся. - Это-то самое интересное и есть... Ну поначалу, конечно, с обычными... Там со всякими подберезовиками и тому подобной мишурой, а потом понятно с какими.

- Псилосубы?

- Да, с ними... Ты на чем висишь?

- Ни на чем. Я и без этого шизик...

- Тоже неплохо, - Егор подошел к краю, оперся на перила, затем махнул рукой куда-то вдоль балкона, который длинной дугой огибал все общежитие. А вот они сидят. Посмотри, как им хорошо...

Роман посмотрел в указанном направлении и увидел парочку, которая занималась любовью. Судя по ряду признаков оба были под кайфом.

- Некачественно, - произнес Роман. Его не прельщал секс под "дурью", равно как и секс в очень пьяном виде.

- Почему? - заинтересованно спросил Егор.

- Ощущения пропадают... Появляется...

механистичность, что ли. Им все равно, что делать, трахаться или с балкона прыгнуть...

- Но они не прыгают.

На это Роман не нашелся что ответить.

Действительно, не прыгают...

- В этом я вижу довольно большой и глубокий смысл. Они могут сделать все. И для них, - Егор кивнул назад, в комнату. - Нет, как ты сказал, никакой разницы, что сделать.

Прыгнуть вниз, вскрыть себе вены, убить, умереть, заняться любовью, просто полежать или хорошо поесть... Но делают они почему-то только то, что им приятно. Что им не вредит... А разве не так нужно жить?

То, что не вредит тебе, в принципе не вредит и остальным. Тогда кому от этого плохо?

- Забавно. Значит когда они идут на воровство, чтобы пайку себе добыть, это не на вред другим?

- А ты хоть раз видел, чтобы они, - и он снова кивнул в сторону молодых людей за своей спиной, - воровали? Или устраивали погромы?

- Нет... Не видел.

- И я не видел. Потому что этого нет.

Потому что тут не продают "дурь". Тут ее... дают всем желающим. Ну с определенными ограничениями, конечно... Как ты понимаешь, какой-нибудь опустившийся уродец-отморозок в эти двери не войдет.

Живое воплощение всеобщей гармонии...

- И из окон никто не выпрыгивал?

- Нет.

- Значит повезло...

- Возможно... - вяло отозвался Егор, а затем добавил другим голосом. Ты принимал Мандрагору.

После короткой паузы Роман спросил:

- Почему ты так решил?

- Тот, кто принимает Мандрагору, никогда не станет прежним... Слишком многое становится видимым.

Когда Роман повернулся, никого позади него уже не было.

На него сразу налетела неутомимая и обнаженная Катя и потащила куда-то в сторону, прижала к стене и в промежутках между ласками спросила, горячо дыша в лицо:

- Что тебе говорил Егор?

- Егор?

- Ну да... Он же с тобой разговаривал, там на балконе. Ведь так?

- Так... Правда, я начал уже сомневаться в его реальности.

Катя впилась в его губы, а когда наконец оторвалась, то произнесла на одном выдохе:

- И правильно.

И снова унеслась куда-то...

" На сегодня хватит..." - подумал Роман, и неспешно застегнувшись, вышел в коридор.

Вечерний воздух сформировался перед лицом в прохладную маску, которая своими нежными губами проходилась по волосам, по шее... Дневной ветер стих и воздух словно бы вспомнил о прошедшем лете.

Роман был доволен, что не упился вусмерть и не надышался никакой дряни... Голова была легкой, и особенно думать о чем-либо не было никакого желания.

В эти моменты Роман даже был благодарен судьбе за свое... Проклятье? Обретенное свойство организма?..

Та самая грань реальности, которая днем тревожила, мешала жить, лезла в глаза, вечером раскрашивала серость сумерек в свои цвета. В мягкое переливчатое сияние, не мешающее глазу, не забивающее ту реальность, в которой Роман жил, а как будто наоборот, подчеркивала ее, помогая увидеть то, чего раньше не видел.

Вечером жизнь становилась словно бы красивее... Картину портило только сознание того, что после ночи наступит зловещее утро.

Переходя через мосты и каналы, Роман отрешенно наблюдал за ночной жизнью города. За редкими уже к этому часу пешеходами и за еще достаточно живой цепочкой автомобилей. За гаишником, который, как хитрый паучок, притаился в засаде. Точнее, притаились два паучка. Один с полосатой палкой всевластия, а второй с огнестрельным стрекалом в руке. Реалии жизни плавно накладывались на лирическое настроение.

Вот один из хищных паучков-гаишников вышел на дорогу и палкой всевластия указал на какой-то черный экипаж с трехлучевой звездой на носу... И экипаж, словно потеряв всю свою мощь и силу, вложенную в него могущественными колдунами, робко остановился у обочины... Еще бы не остановишься, когда один из паучков-гаишников довольно однозначно вышел вперед со своим огнестрельным стрекалом.

Романтика плела свои розовые петли и вензеля, которые, однако вмиг рассыпались, когда Роман увидел водителя черного экипажа по имени "Мерседес", который вышел на "разборки" с гаишниками.

Темно-серое лицо... Или даже морда, которая подчеркивалась яркими, зеленовато-жетлыми полосами по всему безволосому черепу. Покачивающиеся движения, словно лишенная позвоночника фигура... И трехпалая лапа, протягивающая права...

Роман остановился, как вкопанный, не смея даже сморгнуть неведомо откуда взявшуюся в глазу соринку. Тварь отдала гаишнику права, тех. паспорт... Удивленно развела лапами в известном всем жесте "Начальник, за что?"...

В горле у Романа запершило, когда он увидел, как постовой вернул твари документы, козырнул... и отправился искать другую жертву.

И только когда тварь из "мерса"

обернулась и цепкими, фосфоресцирующими глазами вперилась в лицо Роману, тот рванулся по улице в сторону... Куда глаза глядят...

Куда-нибудь подальше.

Он был не черный. И смуглым он тоже не был. Даже наоборот, Майк был бледнее обычного человека.

Однако это обстоятельство не мешало ему быть продвинутым растаманом.

Почему продвинутым? Потому что он следовал своим собственным учениям и теориям, своим догмам и своим правилам. Просто его философия ближе всего была именно вере Растафари. Вот только богов в ней не было.

Даже бога Джа... По простой причине иллюзорности всего сущего.

Майк курил только "траву". Майк не пил ничего крепче чая. Майк всегда был где-то в другом мире, но по какой-то необъяснимой, с точки зрения логики обычного человека, причине все суждения и выводы Майка о реальной жизни оказывались верны и глубоко правдивы. Не выходя из своей комнаты Майк знал все и обо всем. Правда, ответы на вопросы частенько приходили через туманную призму его философии и религии, но понимание этих ответов было уже проблемой спрашивающего.