В Татаринцев - Анчар

И надел добрый волшебник свои старенькие стоптанные башмаки-скороходы, и отправился он в дорогу. Обходя города и села Губернии Сказок, он укладывал в белую коробочку добрые мысли и хорошие качества людей. Но медленно, очень медленно продвигалась его работа. То ли слишком стар он был, то ли уж очень разборчив - не брал в свою шкатулку неискренние чувства и напускное добродушие, то ли доброты в последнее время меньше стало, чем злобы - так ли, иначе ли, проворный оборотень уже набил полный ларчик, а у Иллюзиона Фантазьевича не было еще и половины.

"Ничего, ничего, - приговаривал старый волшебник, пряча в белую шкатулку особенно понравившиеся ему находки - невинность и всепрощенье, тише едешь, дальше будешь. Еще посмотрим, кто победит". Но когда Как-Зол появился на свет, Так-Добр (а именно так решил назвать старичок своего малыша) еще был далек от завершения. Иллюзион Фантазьевич понимал, что надо торопиться - иначе злой мальчишка наделает столько бед, что исправить положение будет очень непросто. А тут незадача: в коробочку нечаянно попало слишком уж много доверчивости, которая так смешалось с остальным ее содержимым, что на изъятие ее оттуда потребовалась бы целая уйма времени. Старый чародей подумал-подумал, да и решил оставить, как есть. Конечно, переизбыток доверчивости - не самая удачная черта характера, да еще для выполнения особо важной работы, - но что поделаешь: слишком дорог был теперь каждый час. Для тела мальчика чародей решил использовать простую оранжевую морковку. Вы не замечали, как иногда этот корешок напоминает смешного оранжевого человечка?

Глава 3

Первая проделка Как-Зола

Как-Зол очень обрадовался, когда покинул пределы замка. Правда, спускаясь с лестницы, он поскользнулся и расквасил себе нос, но даже это досадное недоразумение не смогло омрачить его радости от расставания с матерью и ее неприятными приятелями. Он с первого взгляда невзлюбил своих создателей, со второго стал их бояться, а с третьего понял, что пока он находится в замке Барона, придется ему подчиняться. Целую неделю они заставляли его смотреть в Волшебный Ящик, объясняя, по каким ужасным правилам идет игра в этом ужасно устроенном мире и что в нем можно и нужно было б еще испортить. Потом для лучшего понимания все трое принялись его воспитывать, то есть по очереди выпороли черного человечка ивовым прутом, подергали за уши, чтобы рос выше (хотя пре-екрасно знали, что выкопанный из земли в прошлом году корешок вырасти больше не сможет). Когда воспитатели Как-Зола посчитали, что тот уже усвоил все, что они хотели ему преподать, они повесили ему на спину ранец, в который положили всякие необходимые волшебные мелочи, а на отворот замшевой курточки пришили "звонковую пуговицу", которую нужно было только слегка потереть между пальцев, чтобы вызвать оборотня. Тут нужно добавить, что в пище человечек совсем и не нуждался, а чтобы подкрепить силы, мог просто зарыться в землю и, поскольку все-таки был корешком, насытиться ее благодатной влагой.

Вдова, напутствуя сыночка, наказала ему идти всегда спиной к солнцу именно так можно было дойти до Заповедных Болот - и во время путешествия сотворить как можно больше козней и пакостей. Последнее напутствие злыдарю очень понравилось - ведь это было как раз то, к чему лежала сотканная из лиха душа Как-Зола.

И черный мальчик отправился в странствие. К тому что ему надо еще добраться до анчара, выведать по дороге заклинание и распечатать скляницу с везеньем, корешок-мальчишка отнесся со свойственной ему бесшабашностью. Успеется, устроится, - думал он, на ходу сочиняя свою противную злую песенку. Жесткие буро-зеленые травянистые волосы торчали в разные стороны. На темном бородавчатом лице выделялся длинный, кривой отросток носа, маленькие колючие глазки так и бегали, так и бегали, выискивая, где бы можно хоть в чем-нибудь навредить. А вот и песенка, между прочим, уже готова. И Как-Зол затянул надтреснутым скрипучим баском:

Там где тьма и паутина,

В запустенье сиротливом,

В старом замке у камина

Я возник в котле бурливом.

Для меня Колдыка мир весь

Облетел крылатой тенью,

Злость собрал и ложь, и зависть,

Позабыл он лишь везенье.

Меня мать, Вдова седая,

В путь-дорожку провожала,

И, обычай соблюдая,

Наставления шептала:

"Там вдали за лесом темным,

За болотами укрылся,

В месте тихом и укромном

Страж угрюмый притаился.

Стережет анчар везенье,

Ядом дышит и сочится.

Средь ветвей его сплетенья

Плод стеклянный хоронится.

Ты ступай, сынок чернявый,

В край тот мрачный, заповедный

Там найдешь анчар корявый

Ждет тебя сосуд заветный".

После каждого куплета он припевал :

"Я устрою кавардак

Берегитесь, час пришел!

Всяк дурак узнает как

Корень мандрагоры зол".

Бурча себе под нос эту песенку, Как-Зол топал по дороге. Путь его был неблизкий. Конечно, ему не придется идти в пустыню, которая вообще находится за границей нашей Губернии Сказок, - но и до Заповедных Болот не рукой подать. Мимо по Большому Тракту проносились разудалые тройки, приученные под седло волки, богатыри на сивках-бурках, время от времени по небу, криво петляя, скользила баба-яга в ступе, - но никто из обитателей Сказок, казалось, не замечал черного уродца. И не мудрено. В Губернии Сказок все давно привыкли к чудесам, привыкли к драконам, трехглавым змеям, не говоря уже о разных домовых, гномах и прочих человекоподобных творениях фантазии. Вскоре Как-Золу надоело идти пешком и он , выйдя на край дороги и вытянув руку, попробовал остановить одну из карет, показавшуюся ему самой дорогой и красивой, с инкрустированным серебряным деревцем на дверце. Но кучер, похожий на старого пса, вместо того чтобы попридержать коней и открыть для Как-Зола дверцу, только сильнее хлестнул их семихвостою плетью, а из растворенного окна кто-то бросил в него косточкой от маслины. Как-Золу не повезло. Косточка, хоть и маленькая, но скользкая и противная, угодила ему прямо в лоб. Злыдарь взревел обиженно и погрозил кулаком бурому облаку пыли, оставшемуся на месте укатившего экипажа. Больше он не стал пытать счастья.

Путь Как-Зола лежал на север, и первым, что попалось ему на пути, оказался городок шулыканов. Думаете, шулыканы исчезли или стали настолько редкими, что встретить их можно только в самых глухих и отдаленных местах? Как бы не так! В волшебной Губернии они не только не перевелись, но построили даже свой собственный городок и преспокойно живут там. Конечно, их отец Водяной во всем помогает им. Шулыканы - человечки мелкие, но шаловливые, озорные и неряшливые. Ростом с аршин, голова с кувшин. Две непримиримые стихии: огонь и вода - удивительно сочетаются в них; взлохмаченная огненно-рыжая, словно пляшущее пламя, шевелюра и кожа - очень светлая, водянистая, почти голубая с зелеными крапинками-водянушками. Они вечно носятся, как угорелые, со всеми ссорятся, шалят, шипят, балуются огнем, опрокидывают ведра и бочки, подпирают двери и подпиливают лестницы. Но все это огненно-рыжие человечки делают в чужих деревнях, на хуторах и дачах, а город свой они очень любят . Там не увидишь ни одной опрокинутой урны, ни одной подожженной мусорки или разбитого окна - а уж это любимые шалости шулыканов! У себя они поддерживают чистоту и порядок и очень гордятся главной достопримечательностью Шулыканска: Серебряным колодцем на главной площади города. А в колодце том не вода стоит, а огонь полыхает! Сруб священного колодца сделан из серебряных бревен монетного дерева. Дерево это, как утверждают, произрастает только в стране Дураков, где лесозаготовками ведает престарелый уже бизнесмен по фамилии Буратино. (Кстати, это именно он попал Как-Золу в лоб маслиновой косточкой - видно, не избавился до самой старости от прежнего озорства.) Вокруг колодца всегда прибрано и очень нарядно. С разных сторон к нему ведут семь тропинок, между которыми устроены клумбы с цветами: семь сегментов разных цветов - от фиолетового до красного, ибо на каждой клумбе у шулыканов посажены растения разных видов. Там есть фиолетовые ирисы, синие колокольчики, голубые незабудки, просто зеленая мурава, желтые георгины, оранжевые ноготки и красные розы. Водяной отворил для своих детей ключ чудесной воды, от которой любое растение цвело, не увядая, с ранней весны до самой поздней осени. Именно ей человечки и поливали свои священные клумбы.