Чарльз Ингрид - Ответный удар

— Ну вот, почти все закончилось, — пробормотал стоящий рядом с ней мужчина. Его голова была покрыта капюшоном. Несколько прядей мокрых седовато-каштановых волос падали на морщинистый лоб. Черные глаза светились какой-то странной решимостью. Поверх простого рабочего комбинезона была накинута темно-синяя мантия. На мантии в серебряных струях дождя золотился тяжелый старинный крест. — Почти все закончилось, — устало повторил он.

Элибер кивнула:

— Да. Джеку нравился дождь. А еще ему нравилась буря. Буря и шторм.

Калин не ответил. Он крепко и сильно сжал её руку. Что бы он ни сказал сейчас, все равно все утонуло бы в шуме дождя и военного парада.

Земля задрожала от тяжелой поступи кованых сапог. Рыцари Доминиона в боевых скафандрах шагали очень медленно. Они отдавали честь маленькой женщине в черном и стоящему рядом с ней императору. Бронекостюмы тускло мерцали в серых струях осеннего дождя.

Элибер не смотрела на Пеписа. А вот император… император постоянно наблюдал за ней. Она чувствовала на себе его зеленый кошачий взгляд. Элибер вздохнула и облокотилась на руку Калина. Все-таки ей нужна была его поддержка…

Рыцари замерли по стойке смирно. В последний раз земля вздрогнула и затихла. Капли осеннего мальтенского дождя мерцали на разноцветных бронекостюмах. И только белого бронекостюма с серебристо-перламутровым отливом не было видно на этой площади. Лишь один человек носил такие доспехи. Джек Шторм.

Элибер заметила, что к их процессии присоединилось несколько инопланетян. Конечно, траки, как всегда, были здесь. Она скривила рот и облизала мгновенно пересохшие губы.

Калин отпустил её руку и шагнул вперед. Похороны начались. Вандовер Баластер оживился.

— Она отлично сыграла свою роль, — громко сказал он императору. Пепис выпрямился и стряхнул капли дождя с красно-золотых одеяний. Он вопросительно взглянул на министра:

— Она демонстрировала свою антипатию к нам?

— Нет.

— Что тогда?

Баластер сделал невозмутимый вид:

— Я не очень уверен… — с большой неохотой ответил он.

— Хорошо. Передай ей флаг. А у меня есть другие дела, — недовольно сказал маленький император и махнул Калину веснушчатой рукой.

Его Святейшество приступил к погребальной речи.

…Похороны закончились быстро. С последним звуком траурной трубы Пепис резко встал с трона и покинул плац. Баластер остался стоять с треугольным флагом в руках. Он кашлянул и посмотрел на Элибер. Она вызывающе повернулась к нему лицом. Баластер вздрогнул: их пальцы соприкоснулись, когда Элибер забирала у него флаг. Она откинула с лица траурную накидку и сказала:

— Министр, здесь присутствуют траки. Это оскорбление для рыцарей, много жизней отдавших за то, чтобы устройство этих бронекостюмов не стало известным врагу. Кстати, я хочу напомнить вам, что траки убили командира Шторма.

Баластер презрительно раздул ноздри:

— Сейчас не время и не место для таких разговоров.

— Нет? Ну конечно, ведь я забыла, что это вы пригласили врагов в наши ряды. — Элибер прижала мокрый флаг к своей груди. — Но Джек погиб для того, чтобы все помнили о врагах.

Вандовер придвинулся ближе:

— Ты дурачишь императора и дурачишь меня, — зло сказал он. — Шторм не погиб. И рано или поздно, а я собираюсь его найти.

— Я надеюсь, что вы хотя бы попытаетесь это сделать, — с упреком сказала Элибер. Она повернулась и быстро сошла с помоста. Толпа священников тут же окружила её.

Баластер взял себя в руки. Он чувствовал, что солдаты наблюдают за ним. Последний салют рыцарей Доминиона он принял с плохо скрываемой ненавистью.

В тучах опять загремело, и дождь хлынул с удвоенной силой. Команда телевизионщиков бросилась складывать свое оборудование. По знаку “вольно” солдаты трусцой побежали с плаца. Баластер сошел с трибуны. За священниками он не наблюдал. Наверное, поэтому он не заметил, как один из монахов в мокром черном капюшоне отошел в сторону.

Джек быстро открыл замок и прошел внутрь мастерской. В мастерской никого не было. Зато раздевалка была полна до отказа. Солдаты сбрасывали свои грязные бронекостюмы, промывали их гибкими резиновыми шлангами с подогретой пенящейся водой и размещали на стеллажах. Джек не спешил. Время у него еще было. Острые запахи мастерской заставили его остановиться и припомнить прошлые дни. Сколько лет подряд он непрестанно чистил и ремонтировал свой бронекостюм? И здесь, и на Милосе, и в наемнических мастерских бок о бок с другом Кэвином, который давно уже был мертв…

Джек не чувствовал вины за то, что делал сейчас. Ведь не только солдат, но и император должен быть верен своей клятве. Джек пошевелился. Конечно, охранная система довольно-таки скоро заметит его, и белый световой щиток, прикрепленный к поясу, вряд ли спасет от бдительной автоматики. Шторм не очень верил всяческим электронным устройствам.

..Новые бронекостюмы все еще лежали в ящиках. Шторм быстро погрузил два ящика на транспортировочную тележку и закодировал автопилот на адрес своего помощника. Тот, получив тележку, тут же отправит её по другому адресу. При таких манипуляциях люди Баластера вряд ли быстро нападут на след. Джек открыл ворота, и тележка исчезла в сумерках.

По плану Джек должен был уехать на этой тележке, но складские площадки были полностью автоматизированы, и от тепла его тела могла сработать сигнализация. Джек закрыл двойные ворота и, проходя через диагностическую комнату, прихватил с собой новый тестер. С его помощью Боуги сможет вполне прилично отладить старый серебряно-белый бронекостюм…

Джек почти уже добрался до выхода, когда чей-то голос остановил его:

— Я только что возглавлял торжественный парад, командир… Мы маршировали в твою честь… Я не поверил слухам…

Волосы на затылке у Джека стали дыбом. Но, может быть, это были траки или… сержант Лассадей? Траков он с радостью укокошил бы, а Лассадей… ну, Лассадей после небольшого объяснения пропустил бы своего командира. Но этот голос был слишком молод и чист. Джек обернулся, чтобы посмотреть на человека, который сейчас стоял на его месте…

Роулинз остановился у входа в коридор. Его серебристо-белые волосы блестели в тусклом свете. Голубые глаза негодующе сверкали. Джек подумал, что, в сущности, он сам всегда был только грязным отражением этого молодого человека. Ему и раньше было трудно смотреть Роулинзу в глаза, а эта встреча стала особенно болезненной.

— Роулинз, кажется, ты увидел привидение?

— Сэр… — Роулинз откашлялся и медленно произнес: — Это все-таки вы… Конечно, я сразу так и подумал, но со спины все же можно было ошибиться…