Леонард Карпентер - На запретном берегу

- Твой народ и впрямь утратил многих, но врагов не осталось вовсе. Так что повод для радости все же есть - вы победили!

- Эта победа не будет полной, пока мы не отошлем богатые дары нашему королю в знак того, что мы остаемся его верными подданными!

- На мой взгляд, восстановить разрушенное Рэгли и будет самым лучшим даром вашему королю, - заметил Конан.

- Нужно найти и освободить оставшихся пленников, - сказал Тедран, не слушая киммерийца. - Благодарение Митре, этот негодяй не успел отнять еще и их жизни.

- А ты говоришь, что у тебя мало поводов для праздника, - рассмеялся Конан.

Повсюду в замке слышались победные крики. Битва закончилась, и начался столь вожделенный для всех грабеж. В коридорах и жилых покоях, в кладовых и погребах сновали туда-сюда деловитые селяне, стаскивая все добро в огромную кучу в центре самой большой залы. Сюда же было снесено все оружие, какое нашли в замке или сняли с убитых воинов, чьи обобранные тела были сброшены со стен. Позже их положили на огромный костер, разожженный перед воротами замка; своих же убитых и раненых отнесли в ближайшую деревню.

В покоях барона был исследован каждый камень в поисках тайного клада; попутно оттуда вынесли все, что представляло собой хоть какую-нибудь ценность.

- Уверен ли ты в честности своих людей? - спросил Конан, обеспокоенно наблюдая за тем, как постепенно оттопыриваются куртки и карманы погромщиков.

- Это первый порыв жадности, и он скоро пройдет, - улыбнулся старик. Ребятам ни к чему подобные безделушки, они не знают, что с ними делать. Все будет продано, и каждый получит свою долю.

- С вином они, по-твоему, тоже не знают, что делать? - сказал Конан, шагнув к массивному мраморному столу, с которого еще не сбросили остатки неоконченного завтрака.

Ухватив тяжелый кувшин с вином, он наполнил два высоких кубка и один протянул новоиспеченному барону. - Славное винцо! Утро выдалось жарким. Нашли вы сокровищницу старого лиса? Может, эти красотки знают что-нибудь? Конан обернулся к двум связанным женщинам, разодетым в шелк и бархат. Пленницы в безмолвном ужасе таращились на огромного киммерийца. Их схватили и связали молодые селянки, первыми ворвавшиеся в баронские покои, и с тех пор эти две так и сидели в углу на узкой софе, боясь пискнуть или шевельнуться.

- Бароновы шлюшки, - сплюнул Тедран. - Я слыхал, что он их держит. Вероятно, купил на невольничьем рынке в Шеме или за морем. Хорошо, что их нашли наши девчонки, а не их матери: от этой парочки только клочки полетели бы!

Конан критически оглядел двух несчастных женщин. Убедившись, что убийца их повелителя не питает к ним злобы, они принялись одаривать варвара томными взглядами.

- Осторожнее с ними, - проворчал киммериец. - У таких кисок в обычае мстить за своего убитого господина.

Повидав на своем веку немало подобных женщин, он не питал на их счет никаких иллюзий.

- Если ты не против, - сказал он Тедрану, - я сам потолкую с ними с глазу на глаз. Ну-ка, прекрасные дамы, расскажите мне, каким извергом и деспотом был ваш прежний хозяин...

Видно, он и в самом деле знал, как обращаться с женщинами, потому что в скором времени киммерийцу были известны все тайники замка, в том числе и потайная комната, где были найдены пленники барона - по счастью, еще живые. Их спасение было встречено новыми воплями восторга.

Разграбление замка продолжалось до вечера, а с наступлением темноты женщины принялись хлопотать на огромной замковой кухне. Груда собранного добра высилась в центре пиршественной залы, из которой вынесли всю тяжелую, непривычную для селян мебель. Уже слышалась музыка, вокруг кучи трофеев весело плясала молодежь.

Конан наконец разыскал вожделенный погреб с бесчисленными рядами темных бутылей и огромными бочками. Набрав себе команду из шести человек, он с гиканьем и хохотом вытащил выпивку в залу. Оставив себе несколько дюжин самых старых бутылей, предоставил селянам праздновать победу наверху, сам он заперся в погребе с Лилит и Тэлией - теми самыми девицами барона, о коварстве которых предостерегал Тедрана.

Рядом с погребом нашлась кладовая, куда, видимо, стаскивали старую мебель. Среди рухляди и ни на что не годных обломков Конан разыскал огромный волосяной матрац. На него троица и завалилась...

Некоторое время спустя Лилит задала вопрос, давно вертевшийся у нее на языке:

- Скажи, Конан, почему ты позволил Тедрану забрать власть, а не сделался новым бароном? Ведь победа на самом деле принадлежит тебе? Ты мог бы сам править этими землями.

Варвар лениво покачал головой:

- Нет, детка. Это не совсем подходящее для меня место. Ты же видишь здесь не любят иноземцев, и участь старого барона тому подтверждение. Рано или поздно против меня поднялось бы точно такое же восстание. Кроме того, я предпочитаю драку, а не сытую и скучную жизнь землевладельца.

- Но Тедран стар, - возразила Тэлия. - Он может внезапно умереть, и кто тогда его заменит?

- Все в руках вашего Митры, - пожал плечами Конан и вдруг расхохотался: - И разве Дагорбрит - не достойная наследница?

Ночная тишина, обильная еда и не менее обильные возлияния угомонили разгоряченную кровь, а мягкое ложе располагало ко сну. Но даже пьяный и утомленный любовными играми, Конан ощущал беспокойство. Были ли тому причиной призраки, бродящие в стенах замка, или пьяные выкрики в зале наверху, или жаркие тела двух женщин, лежащих рядом, но киммериец беспокойно ворочался с боку на бок, проклиная бессонницу, пока незаметно для себя самого не провалился в сон.

Ему снилась битва прошедшего дня: звон железа и быстрый топот ног по запутанным коридорам и переходам, пляшущий свет факелов в подземелье, искаженное ужасом прекрасное девичье лицо. Ему снились родные горы с огромными снежными шапками и зелеными долинами, выжженные поля сражений и южные города с высокими минаретами. Снились друзья и враги - полузабытые лица давно минувших дней.

В конце концов из всех лиц осталось только одно: гордое, в обрамлении пламенно-рыжих пышных волос, с чертами, отмеченными монаршим благородством и мудростью, - лицо королевы Руфии, повелительницы и рабыни королей и военачальников Шема. Этой ночью она явилась в сны Конана не в королевской парадной мантии, а такой, какой варвар увидел ее впервые, - обнаженной, испуганной, с выражением муки в огромных глазах. В сновидении она бежала, прижимая к груди какой-то комок грязных тряпок, а у нее за спиной, перелетая из тени на свет и сновав тень, неслась высокая женщина в одеянии из черной блестящей кожи. Сталь сверкала в ее воздетых к луне чешуйчатых руках. Было что-то знакомое в этом демоне, словно когда-то давно Конан знал эту женщину - или похожую на нее...