Ромэн Яров - Ветер с вершин

- Только там, - сказал Зотов, - на безжизненных вершинах. Часть их снесло сюда ураганом одиннадцать лет назад, и они отложили яйца. Если бы они водились здесь постоянно, их бы нашли раньше. Глушь, безлюдье - верно, но не настолько уж, чтобы не заметить какой-нибудь местный вид, не внести в определитель.

- Это неважно, - заторопился Ромадин - Я знаю все неглавное, мои три дня кончаются, а то, за чем я прибыл...

- Одиннадцать лет не хотите, - медленно произнес Зотов. - Случайный факт перевернул мою жизнь, заставил поселиться в тайге, из года в год ждать, и не находить, и не иметь возможности никому ничего сказать, потому, что говорить нечего. Единственный раз быть единственным свидетелем необычного факта, в который никто не верит. А я бы разве поверил? В научных журналах по нескольким специальностям я искал сообщения о том же самом факте. Ведь если бы, помимо меня, кто-то еще увидел то же самое, он мог бы оказаться более настойчивым или просто воспроизвести эксперимент в лабораторных условиях - и тогда сомнений бы уже не было. Но никаких публикаций на эту тему я нигде не встречал. Когда этим летом вершинники появились вновь, я мгновенно проделал тот же самый опыт с радиоактивным фосфором - и все подтвердилось. Я занялся анатомированием жуков, обнаружил, что мышечный узел весит необычайно мало, и послал сообщение. То была тактика накапливания мелочей. Не оповещать сразу о большой необычности, а одно за другим посылать сообщения о маленьких, не выходящих далеко за рамки известных представлений. Тогда я еще не знал связи между свойством поглощать радиоактивные изотопы и малым весом мышечного узла.

- А теперь?

- Мышц почти нет. Но ведь насекомое летает. Что же позволяет ему это делать? Мысль об этом не давала мне покоя, и я вспомнил обстоятельства, которые привели меня сюда. Заболели метеорологи, потому что насекомые их покусали. Но ведь они вскоре уехали отсюда. А почему? Потому, что в тот год солнечной активности трудно было передавать радиосообщения. Цикл повторился. Значит, жуки появляются только в годы солнечных вспышек? Я поехал на аэродром, попросил связаться с метеорологами, живущими в горах, и расспросить. Мы сделали шар, в корзину его я положил кусок радиоактивного фосфора - и над горами шар выбросили с самолета. Дверца ловушки должна была захлопнуться при падении радиоактивности до определенного уровня. Ну вот и все. Ответ вы читали, кусок радиоактивного фосфора стал совершенно нейтральным, а в корзине были жуки...

- Но связь всего этого...

- Все еще не ясно? Им не нужно махать крыльями, они используют для полета не плотность воздуха, а плотность или изменение уровня радиоактивности. Потому они ее и поглощают. На вершинах гор уровень космической радиации наивысший, а в годы солнечных пятен еще более повышается. А если им все равно ее не хватает, они поднимаются вверх, к предельным слоям атмосферы, загораживающей землю от лучей из мирового пространства. Потому они и не машут крыльями, что там, где воздух разрежен или его нет, взмахи бесполезны. Я попытался визуально определить их частоту и пришел к выводу, что она незначительна и подъемную силу обеспечить не может...

- Так если вы все это знали, - закричал Ромадин, - то почему не сказали сразу?

- А почему я должен верить сам себе да еще других убеждать в этом? Я ученый, вы понимаете, а это ведь не просто род занятий, а особое состояние внутреннего мира. Оно заставило меня просидеть в глухомани одиннадцать лет; оно же и заставляет меня не верить собственным выводам, ибо я очень сильно хочу их получить. Мало ли какие умозаключения придут мне в голову. Приезд человека, абсолютно непредубежденного, ничего не знающего, должен был удостоверить один из основных результатов. Судите сами, должен ли я был сказать вам хоть слово о том, что вы можете увидеть. Пойдемте ко мне, поедите на дорогу.

- Я поделюсь с вами, - сказал Зотов после короткого завтрака, - одним соображением, которое пришло мне в голову только сейчас. Я потратил много лет для того, чтобы установить один только факт, а вам все, что я по этому поводу знаю, передал за три дня. Но у вас будут свои одиннадцать лет, чтоб понять механизм действия... И где этот механизм располагается - в элитрах выростах по бокам - или еще где-то? Все, что можно было усвоить на уровне нормального человеческого восприятия, уже усвоено; нужно иное мироощущение. Вы поймете это очень скоро, потому что хотите брать у природы образцы для своих машин, но будете жалким подражателем, не знающим начал, пока не овладеете способностью менять восприятие мира так, чтобы поставленная задача вызывала в вашем мозгу совершенно невероятные, непостижимые идеи, а не вариант типового решения. Мы думаем о встрече с другими цивилизациями, имеющими принципиально отличное мышление, но иногда не надо даже подниматься в небо, достаточно нагнуться или оглянуться, чтоб увидеть свой, земной космос. И можно уже начать с него Ваша цель по сравнению с этим проще, но давайте думать намного шире, чем нужно для решения одной проблемы. В истории человечества это всегда приводило к хорошим результатам. И пойдемте, все собрано, а говорить уже нечего.

Молча они дошли до реки.

- И странно мне теперь, - сказал Зотов, - и что дальше делать - не знаю. Ведь я привык искать, а находить - нет...

Издалека донесся стук мотора. Катер показался, замедляя ход, остановился, заплясал на волнах. Все тот же парнишка подгреб на лодке к берегу. Ромадин и Зотов перенесли в нее снаряжение. Постояли, встряхивая сжатыми ладонями. Ромадин подумал, что надо будет этого человека привлечь к работе в институте - и не забыть бы в суете заняться этим. Впрочем, дело, наверное, все равно заставит. Наконец он вскочил в лодку. Через минуту из трубы катера вновь взметнулся синий дымок. Ромадин, опершись о планшир, махал Зотову рукой, пока тот не скрылся из виду. Густой темный лес тянулся по обоим берегам реки. Но Ромадину долго еще казалось, что он видит высокую фигуру лесного ученого.