Игорь Пидоренко - Болезнь

А отправился в институтскую библиотеку – кое-что посмотреть в периодике: экзамен по страноведению тоже нужно будет сдавать.

В этот относительно ранний час жара была уже довольно сильной. И, хотя самого своего верха она должна была достичь только после полудня, солнце с такой силой ударило по глазам, едва он вышел из общежития, что Ким даже споткнулся, отступил назад, в тень, и несколько минут видел, только радужные пятна. Когда зрение понемногу возвратилось, он вытащил старые свои солнцезащитные очки и нацепил их на нос. Правое стекло было треснутым, и мир виделся словно разделенным на верхнюю и нижнюю половины.

От рынка, тихого и пустынного в понедельник, Ким свернул к старому кладбищу, чтобы срезать угол и пройтись по заросшим сиренью аллеям. Вообще старое кладбище не было таким пугающим, каким обычно бывают подобные места. Сюда охотно приходили влюбленные: очень уж тихо и спокойно. И красиво. Не в смысле последнего приюта, хотя, конечно, в старину умели выбирать место, где упокоиться. Может быть, кладбище когда-то и напоминало кладбище. Но сейчас оно больше походило на сад или густую рощу с дорожками и скамейками в укромных местах. Не хоронили здесь уже лет сто. Однако внешний вид, особенно стену, окружавшую кладбище, поддерживали в достойном виде.

Стена была городской достопримечательностью. Какая-то ее часть при Суворове относилась к крепости. Уже затем, чтобы добро не пропадало, ее превратили в кладбищенскую.

Крепкая стена была добротно сложенная, из крупных каменных блоков, пушкой не прошибешь. А Ким вывалил из нее довольно основательный кусок. Произошло это как бы случайно, ненароком. Задумавшись о чем-то, он прошел мимо той аллеи, что вела к выходу, и спохватился только, когда уперся в стену. Надо было сворачивать. Но он подумал: хорошо бы здесь пройти – все путь короче. Внезапно заломило затылок, все поплыло перед глазами, потом словно блеснула бесшумная вспышка, и опомнился он уже по ту сторону стены в клубах пыли, посреди разбросанных камней. Боль в затылке затихала, он стоял и недоуменно крутил головой. Потом обернулся на пролом в стене. Стена выглядела так, словно сквозь нее прошел тяжелый танк. «Ничего себе», – подумал Ким и, сообразив, что кто-нибудь мог видеть это происшествие, поторопился уйти.

Болезнь его привела к совершенно неожиданным последствиям. Он это хорошо понимал. И у него не было ни малейшего сомнения в том, как именно он проломил стену. Все помнилось очень четко: подумал, что хорошо бы не тащиться к выходу, а пройти прямо здесь, и затем представил, как разваливается стена. И стена тут же развалилась!

Разумного объяснения всему этому не было. Что-то не слышал он о болезнях, дающих паранормальные способности. Телекинез это называется, что ли? Или иначе? Раньше ничего подобного он делать не мог. Это точно. А теперь вот…

Тем не менее, особого вреда здоровью такое его достижение не причинило. Чувствовал он себя по-прежнему: не совсем чтобы хорошо, но не так уж и плохо. Вот разве что гул этот… Он вслушался в себя. Гул действительно был. Глубоко-глубоко тянулось непрерывное и непрекращающееся басовитое гудение. Словно работал маломощный стабилизатор напряжения. Ким некоторое время поиграл с мыслью о том, что вот, мол, работает в нем некий трансформатор. А как перегорит, тут всему конец и придет. Веселенькая мысль, и была она под стать настроению Кима. Как себя может чувствовать человек, внезапно обнаруживший, что он экстрасенс? Да не такой, о которых все уже наслышаны, мало ли их теперь – визуальных диагностов и мануальных терапевтов? К Джунам и бабам Надям из Зимней Ставки уже привыкли, о них даже газеты пишут в относительно уважительном тоне. Нет, каково ощутить себя не врачующим и сомнительным во всех отношениях, а разрушающим и очень реальным? Настолько реальным, что пыль от разбитой стены осела на одежде и нужно было снять курточку и основательно вытряхнуть.

Расскажи Киму кто-нибудь такое о себе, он не стал бы, конечно, смеяться, сочувственно кивал бы, спрашивал, чем помочь, и при твердом внутреннем убеждении, что сбрендил человек, смотрел бы на рассказчика не без тайного интереса: а вдруг все-таки? Сейчас же, наоборот, при почти полной убежденности оставался малый процент сомнения – а не ерунда ли все это? Сомнения, ничем не обоснованного, принимая во внимание пыль на курточке и иногда вдруг становящийся особенно слышным гул в глубине сознания. А все же не мешало бы проверить. Хотя и страшновато. Размышляя об этом, Ким поднялся со скамейки, на которой сидел уже около часа, и медленно двинулся вниз по улице, направляясь к центру города, к институту.

И едва не окончил свою жизнь под колесами здоровенного голубого «ЗИЛа», обляпанного до самой крыши цементным раствором. Тот пер, не обращая внимания на одинокого пешехода, ступившего на мостовую, и даже не подумал дать предупреждающий сигнал издалека. Клаксон коротко и зло рявкнул в последнюю секунду, и Ким еле успел отпрыгнуть. У него все прямо оборвалось внутри, стоял и смотрел вслед самосвалу, не имея сил хотя бы выругаться как следует. «С-со-бака страшная…» – выговорил он наконец, приходя в себя. Усмехнулся – чуть-чуть не стало на одного экстрасенса меньше. И никто так и не узнал бы его тайны.

Голубой «ЗИЛ» он увидел вновь, когда до института оставалось совсем немного и уже слышны были лязг и дребезжание трамваев. Самосвал стоял у тротуара, и, судя по всему, водителя в нем не было. «Ну, я тебе сейчас!» – злорадно сказал Ким. Представлялся отличный случай сделать сразу два нужных и полезных дела: проверить свои новоприобретенные способности и заодно отомстить этому шоферюге, чтобы знал, как пугать задумавшихся людей.

Он остановился, прикинул расстояние до машины, решил подойти поближе. Ну вот, достаточно. Теперь так. Представим, что налегаем плечом на задний борт и начинаем толкать все сильнее и сильнее. Давай!

Затылок послушно заломило, гул в сознании перешел границу неслышимости и стал увеличиваться, воздух потек, внезапно загустев. Однако неуклюжая голубая громадина не шелохнулась.

Ким перевел дыхание, провел ладонью по вспотевшему лбу. Ну вот, и все ясно. Бредятина эти его новые способности, самое время показаться психиатру. Однако вместе с облегчением он почувствовал и некое сожаление и досаду на себя.

Хотя постойте… Конечно же, никуда самосвал не покатится, если его на скорость поставить да ручной тормоз затянуть. А водитель наверняка так и сделал, должен был сделать! А ну-ка, еще раз попробуем! Представим кабину грузовика. Где тут «ручник»? Убираем его. Теперь рычаг переключения скоростей в нейтральное положение. И снова надавим плечом на задний борт.