Сергей Абрамов - Карта командира Миенга

Миенг пошарил рукой по земле, поднял увесистый камень.

– Не повезло бедняге. Ударился. Ты, Ко-ля, такой большой, а он такой маленький. Разные массы. Закон Нью-то-на. Не забыл?

– Не забыл,- мрачно подтвердил Костров. - Не будет бегать где не надо.

– Он же совсем глупый, - усмехнулся Миенг. - Он не знает закона Нью-то-на... - кивнул своим бойцам: - Забирайте его.

Те подошли, один из них ткнул диверсанта дулом автомата. Он поднялся нехотя - похоже, не так уж сильно ударился - и Костров пожалел, что не может разглядеть его лица.

– Посвети на него, Миенг.

– Зачем? - спросил Миенг. - Батарейку жалко. Я фонарик ребятам отдам. Они пирогу покараулят.

– Сколько было "гостей"?

– Четверо.

– Никого не упустил?

– Никого. Только твой шустрым оказался.

– Какой он мой,- махнул досадливо рукой Костров. - С таким же успехом он мог налететь на дерево. Или на стену. Или просто поскользнуться. Я тут ни при чем. Даже не помог вам.

– Это и хорошо. Со своими врагами мы должны справляться сами... - он помолчал. - Зря я согласился взять тебя. Испугался я очень, когда он в твою сторону побежал. Моя вина.

– Причем здесь ты, Миенг? Я сам напросился. А взявшись за гуж, не говори, что не дюж.

– Как это? - не понял Миенг.

Костров усмехнулся: трудно перевести на лаосский привычную русскую поговорку. Подумал, сказал:

– Что-то вроде твоего выражения: если я стреляю, я не шучу.

– Только я не стрелял сегодня, - сказал Миенг. - Их надо было живыми взять.

– Жалеешь, что не стрелял?

Даже в темноте Костров почувствовал, что Миенг удивился, затянул паузу, потом ответил:

– Я бы не хотел больше стрелять, никогда.

– А шутить? - подковырнул Костров.

– Куда денешься... - притворно вздохнул Миенг. - С твоей легкой руки.

– Почему с моей?

– Ты же обманул меня. Ты же написал тогда в своей газете, что я похож на Сиенг Миенга.

– Откуда ты узнал? - удивился Костров. В те годы его газета крайне редко попадала в джунгли Самнеа, да и кому бы ее там читать? Русский язык в Лаосе знают немногие.

– Мне Вилайла читала. Она привезла газету из Москвы.

Этого Костров не учел. Молоденькая докторша Вилайла, подруга Миенга, училась в Московском медицинском институте и, оказывается, сохранила для приятеля вырезку с фотографией и текстом, где Костров все же не удержался, назвал его именем фольклорного героя.

– Ты на меня сердишься, Миенг?

– Нет, Ко-ля. Меня всегда так звали. Я шутил, когда просил тебя не упоминать об этом. А ты на меня не сердишься?

– За что?

– За сегодняшнее.

– Я благодарен тебе.

Они подошли к машине, которая по-прежнему темнела на обочине - только подфарники тлели красными светляками. Из леса, из черноты зарычал мотор, и на шоссе тяжело выполз грузовик с солдатами и "гостями".

– Командир, - крикнули из грузовика, - ты с нами?

– Езжайте, - сказал Миенг. - Меня товарищ довезет.

Костров включил зажигание, тронулся с места, легко обогнал грузовик, посигналив ему фарами. Миенг молчал, поглядывал вперед, на дорогу, ловил ладонью горячий ветер в открытое окно. Потом сказал:

– Не за что меня благодарить. Я показал тебе войну, а война-это совсем неинтересно.

Вот тебе и раз! Боевой командир Миенг, опытный и умный солдат, стрелок каких поискать: что из автомата, что из револьвера!

– Почему ты так говоришь?

Он опять помолчал, облизнул тонкие сухие губы.

– Я не знал ничего другого. Я родился, когда была война. Я учился, когда была война. В пещерах вместо школ, потому что война не щадила никого и бомбы падали всюду. И на школы, и на госпитали, и даже на детей, играющих на дорогах. Я стал солдатом, потому что шла война. Я стрелял. Я видел смерть ежедневно. Это страшная штука - смерть. Я ненавижу войну, Ко-ля.

– Что ты станешь делать дальше, Миенг? Учиться? Мненг долго молчал, словно подыскивал ответ - самый точный, единственный.

– Ты помнишь карту Лаоса в магазинчике на улице Самсен-таи?

– Помню.

– Я купил ее. Это старая карта. Ее еще французы печатали. Я хочу строить дороги, Ко-ля. Я буду учиться строить дороги. Я нарисую их на этой старой карте, потому что их там нет. Лет через двадцать ты приедешь в Лаос, и я покажу тебе карту. Она станет очень красивой: вся в красных линиях моих дорог, - он засмеялся, высунул голову в окно, зажмурился, сжал губы: очень сильный встречный ветер. Потом сел прямо, пригладил пятерней свои жесткие волосы, сказал серьезно:

– Знаешь, о чем я тебя попрошу? Не пиши ничего в газету о сегодняшней ночи. Я не хочу, чтобы Вилайла узнала, что я опять воевал. Ладно?

– Договорились,- сказал Костров.

На этот раз он знал точно, что не обманет Миенга.