Роберт Блох - «Если», 1994 № 11-12

Отношение в массовом сознании к коллекционерам представляет собой сложную гамму чувств: уважение, восхищение, подозрение, уверенность в том, что все они чокнутые, поскольку посвящают свою жизнь неизвестно чему. Коллекционирование, если исходить из человеческой природы, есть откладывание предметов охоты и собирательства «в ящик». То есть предмет лишается своей функциональной принадлежности.

Детское собирательство начинается с игрушек. Но ребенок играет с ними, для него это способ познания мира, общения. Собирая машинки, ребенок узнает много нового о том, какими они бывают. Марки, в зависимости от выбранной тематики, могут знакомить его с миром искусства, историей, географией, биологией. Правда, дети всегда зависимы от родителей, которые то ли пополнят коллекцию, то ли нет. Бывает и так, что на самом деле коллекционеры— родители, а не ребенок, хотя считается наоборот. Со временем это может перерасти в увлечение, а может и нет.

«Невольные» коллекции встречаются и у взрослых. Если по какому-то стечению обстоятельств окружающие считают, что человек собирает определенные предметы, ему их и дарят. Подобным образом одна моя знакомая оказалась обладательницей коллекции сов — пластмассовых, металлических, деревянных, керамических, плюшевых.

Человек, начавший собирать коллекцию в детстве, с помощью своих «сокровищ» выносит собственное «я» вовне. У ребенка есть потребность выделиться. Сначала этого можно достичь, собирая красивые игрушки, значки, фантики или, скажем, пластмассовых динозавриков — то, что модно, «престижно» для данного возраста. У подростков коллекционирование часто носит характер демонстрации, например: «Я собираю пробки от пивных бутылок, чтобы меня считали странным». А во взрослом возрасте роль коллекционирования чаще всего оборонительная, защитная. Когда общаешься с человеком, тот может обидеть, ранить. А единственная опасность в соприкосновении с коллекцией — это не завершить ее. Психологически очень комфортно, безопасно размышлять о своей коллекции, она может стать убежищем от одиночества или житейских невзгод.

— Коллекционирование часто выполняет функцию самопсихотерапии, — считает психолог Елена Чечельницкая. — Коллекция — личное пространство, в котором человек может сконцентрироваться, пережить трудные минуты своей жизни, успокоиться. Эмоции, возникающие при концентрации на любимых предметах, позитивны и противостоят стрессовым переживаниям. Собирать полезно то, что так или иначе отражает индивидуальность. Часто это называют терапией творческим самовыражением; она в первую очередь подходит людям безвольным, нерешительным, подавленным. Это позволяет убедить себя в том, что вы не слабый человек, вы — личность. В качестве «самолечения» очень важна медитация. Размышление о вечном через созерцание коллекции несет, с точки зрения психиатрии, целебное воздействие. Для людей замкнутых, которые держатся от остальных на расстоянии, гораздо важнее не связь с конкретным предметом, а эстетическое наслаждение, чувство красоты, занимательности. Причем, эстетические чувства субъективны и необязательно соответствуют устоявшимся нормам. За отдельной вещью стоит внешний мир. Слабые люди как бы достраивают свое «я», самоутверждаются. Иногда действуют внешние стимулы. Так, мужчина коллекционирует нечто, что может придать ему вес в глазах женщины — например, ювелирные изделия.

Совсем иной тип коллекционера — собиратель редкостей. Для него часто важно, чтобы редкая вещь была еще и дорогой, чтобы любой мог оценить коллекцию. Обычно это люди очень педантичные, обстоятельные, прагматичные и приземленные, с большой любовью к порядку, к повторяемости.

— Если оперировать категориями Фромма, — рассуждает психолог Юлия Ракитская, — то «быть» подразумевает «быть в настоящем». Для коллекционера самое опасное, что он все время находится либо в прошлом, вспоминая успехи, либо в будущем, грезя о новых приобретениях. Настоящее остается эфемерным, незначимым. Это освобождает от борьбы с действительными проблемами, подменяет собою реальную жизнь. Пока диалог с вещью развернутый, расширенный — все в пределах нормы, считают психиатры. Но когда коллекционер, поставив новое приобретение на полку, тут же забывает о нем, — это уже приобретает характер навязчивой идеи. Один 40-летний коллекционер музыкальных дисков, потративший на свое увлечение более двадцати лет, сейчас оказался в жесточайшем кризисе. Вся квартира — в пластинках, но ни семьи, ни детей у него нет. Спрашивается, ради чего он жил? Коллекция стала идолом, который словно заменил собой живых людей. Вспомним библейскую заповедь: «Не сотвори себе кумира». Нарушение этой заповеди можно рассматривать и как дорогу к более тяжким грехам — воровству, убийству. Звучит, может быть, жестко, однако действительность показывает, что да, за картину могут убить. Не случайно скупщиками краденых экспонатов, даже если похищение связано с кровью, выступают частные коллекционеры.

Начало коллекции и ее продажа— это как бы два рубежа. У человека, фанатично отдающегося своему увлечению, всегда есть чувство незавершенности. Неполнота коллекции сродни комплексу собственной неполноценности. Но когда потребность поиска насыщается и азарт исчезает, возникает желание покончить с этим. И продажа становится актом освобождения от зависимости, но в то же время у человека появляется ощущение завершенности некоторого этапа жизни.

Кстати, был ли коллекционером Скупой рыцарь? С одной стороны, цель накопления — приобретение того, что нравится, трата на фетиш. Скупой рыцарь ничего не тратил. Но можно рассматривать это как накопление не просто денег, а чувств, желаний, заложенных в могуществе золота, возможностей, которые оно дает. Тогда придется признать за этим пушкинским персонажем право именоваться коллекционером.

Коллекционировать можно что угодно: свои чувства, эмоции, ощущения, путешествия или жен, мужей, любовников. Самая нестандартная коллекция в Англии — оригинал собирает образцы коровьих экскрементов со всего мира. Для коллекционера важно, чтобы эта вещь была у него! Коллекционирование, по Фромму, сводится к категории «иметь». Можно собирать старинные французские кулинарные рецепты. На начальных этапах, возможно, вы будете стараться готовить по ним. Но как только это перейдет в фазу тотального увлечения, кулинария отойдет для вас на задний план, и вы не будете испытывать потребности в приготовлении пищи, удовлетворяясь самим фактом владения рецептами.

Могут ли богатые собирать дешевые вещи? Может, человеку больше удовольствия доставили бы этикетки от спичечных коробок, чем картины, в которых он не разбирается? Покупка картин идет скорее по прагматическим соображениям, нежели по эстетическим. Богатство ведь закрепощает. Богатый человек будет стесняться коллекционировать спичечные коробки, несмотря на то, что это, быть может, его давняя детская страсть. Есть понятие превентивной скромности, когда у человека с хорошими финансовыми возможностями нет внутреннего разрешения тратить на себя деньги, а его отсутствие в свою очередь блокирует и само желание. «У меня всего достаточно»— Лозунг таких людей, а для чего тогда деньги, непонятно. Их накопление теряет смысл, а путь проявления себя, хотя бы через приобретение нравящихся вещей, закрыт. Такие люди, наверное, самые несчастные. Им не доступна даже радость, которую испытывал Скупой рыцарь.