Уэн Спенсер - Глазами Чужака

— Холодно, — прошептал детектив.

— Шоковая реакция. — Ординатор посветил фонариком в глаза Укии и зафиксировал реакцию зрачков в карте. — Неудивительно, учитывая, что с вами произошло. Мы прокапаем вам глюкозу, это поможет. До утра останетесь в больнице, под наблюдением. Назовите дату рождения. Укия поморгал.

— Не могу.

Ординатор нахмурился и снова посветил ему в глаза фонариком.

— Вы знаете, какой сейчас год?

— Две тысячи четвертый. — Укия не сразу понял, о чем спрашивает врач. — Меня бросили в детстве, дня своего рождения я не знаю. Мы отмечаем день, когда меня нашли.

— Ясно. Простите. А в каком году вы родились?

Укия покачал головой.

— Вы не знаете, когда вас нашли и сколько вам было лет? — Он снова потряс головой. — Даже приблизительно?

— Да, — прошептал Укия.

Не будь он беспомощен, как новорожденный щенок, разговор не казался бы таким ужасным. Ординатор снова нахмурился и стал говорить медленно и громко:

— Мне надо записать ваши данные. Вы не можете не знать, сколько вам лет. Вы говорите, вас бросили. Где, когда, как?

Меня бросили, — неохотно объяснил Укия, — в окрестностях Орегона, в глуши, когда мне было... — он беспомощно пожал плечами, — когда я был маленьким. — Укия закрыл глаза, подумал минуту и нашел ответ, который может устроить ординатора. — Три года назад суд признал меня совершеннолетним, чтобы я мог голосовать, водить машину, носить оружие и подать заявку на получение лицензии частного детектива. Конечно, не все сразу, но это хоть как-то определяет возраст.

Ординатор посмотрел на него с некоторым недоверием, однако внес информацию в больничную карту.

— Хорошо, запишем, что вам двадцать один год, значит, родились вы в восемьдесят третьем. Место рождения?

«Если я опять скажу «не знаю», он станет говорить еще громче и медленней».

— Меня нашли у города Укия в Орегоне и назвали в честь города.

— Так и запишем, — бормотал ординатор. — Значит, вы неизвестно сколько жили в орегонской глуши. Как же вы выжили? Вас что, снежный человек воспитывал?

— Я вырос в стае серых лесных волков.

— Не может быть! — Ординатор взглянул на Укию в изумлении, очки его соскользнули на кончик носа. — Не верю. — Он поправил очки и потряс головой. — Вы не маугли. Я читал о них, и вы не такой. Маугли так отстают в развитии, что их нельзя научить даже говорить, а тем более — жить в обществе. На них жуткие шрамы, и через несколько лет эти дети умирают. Еще ни один из них не дорос до двадцати.

Укия поискал подходящий ответ, потом решил не тратить силы. Его собственные родители поражались и радовались тому, как всего за шесть лет он из бессловесного найденыша превратился в частного детектива. Он пожал плечами и подумал, как будет здорово, если ординатор наконец уйдет.

— Зачем мне врать?

Молодой врач наградил его долгим взглядом и снова уставился в карту.

— Номер социальной страховки?

Ординатор как раз заканчивал заполнять карту, когда за ширмой появился Макс. Он назвал себя, и они с доктором о чем-то тихо поговорили. Потом Макс откинул ширму и пошел к Укии с улыбкой облегчения, спешно стирая с лица беспокойство.

— А вот и ты! Ну и досталось тебе, парень. Твои мамы меня убьют, когда это увидят.

— Считай, что ты покойник. — Укия засмеялся, но сразу посерьезнел. — Та девушка... Что с ней?

Макс нахмурился.

— Умерла в лесу.

— Когда меня уносили, она была еще жива. Макс покачал головой и потрепал Укию по плечу.

— Ее сразу увезли в морг. Не кори себя, у тебя не было выбора, выбор сделала она. Внезапная смерть.

— Что теперь будет? Полиция арестует меня за убийство?

Она зарезала четверых и могла убить тебя!.. Никто не будет тебя ни в чем обвинять. — Макс взял стул и присел рядом с койкой. — Полиция сделает вскрытие и проведет расследование. Им же надо выяснить, была она психопаткой или просто чем-то укололась.

— Ты уверен?

— Я же слышал, что она тебе говорила. Она была ненормальной.

Укия попытался вспомнить тот разговор и понял, что в его фотографически точной памяти сейчас зияют громадные пробелы. Он хорошо помнил поездку в «чероки», кошку в белом «саабе», а потом связность терялась. Макс просит его взять пистолет... первая жертва в коридоре... спальня девушки... Как кадры из фильма, а между ними — чернота. Последнее, что он помнил, — девушка скорчилась в темноте, ее глаза светятся сумасшедшим огнем. Укия знал, что застрелил ее, что сам был ранен. Он видел ее раны, помнил, как отдача била в плечо... И не мог вспомнить, как все происходило.

— Диск все еще у тебя? Макс подумал и кивнул.

— Я записывал, как всегда. Диск еще тепленький.

— Мне надо посмотреть его.

— Завтра.

— Ты можешь принести компьютер...

— Нет. Нет-нет. За нами к больнице ехал фургон новостей, потом сюда подъехал еще один. Я должен позвонить твоим мамам, предупредить их. А тебе надо поспать, так сказал доктор.

Укии сделали капельницу с глюкозой, потом перевезли его наверх, сложили личные вещи в шкаф и начали объяснять, как пользоваться палатой, но молодой человек навещал в больнице «Пресби» маму Лару и знал все местные особенности. Оставшись один, он закрыл глаза и начал свой ежевечерний ритуал: распознать и запомнить больничные шумы, а когда они станут привычным фоном — снова прожить сегодняшний день. В тишине на него обрушилось множество событий, шумов, вкусов и запахов. Среди них было много бесполезной информации: дальний рев трактора, первая страница газеты, которую за завтраком читала мама Лара, новости и реклама по радио в машине, слабый запах кошки из белого «сааба», вкус земли и крови после того, как он пришел в себя в парке...

Всем этим можно было пренебречь. Отсутствовало самое необходимое: информация о девушке. Остались только пустые места, как будто своим мечом девушка вырезала и его воспоминания. Укия тихо зарычал и начал копаться в оставшихся воспоминаниях о том доме. Почему ее комната показалась ему такой странной? Он вспомнил названия ее книг, дисков с музыкой и информацией. В музыке их вкусы совпадали, но книги касались программирования сложных роботов. Укия со вздохом признал, что о доме практически больше ничего не помнит. Однако с того момента, когда очнулся в парке, он помнил все. Вот парамедик оттирает Крэйнака в сторону, его густой голос словно плывет над Укией. Вокруг, как спутники около планеты, движутся другие: полицейские, только что подъехавший Макс, а дальше всех, за шуршащей полицейской лентой, — репортеры. Несколько разговоров сплелись в один, тогда, в парке, Укия просто не обращал на него внимания. Сейчас он снова прослушал все от начала до конца.

— Дыхание поверхностное, быстрое...