Николай Бондаренко - Космический вальс

Элла закрыла лицо руками и опустилась на стул.

Сегодня не было желания иронизировать и я сказал правду – насчет желания полюбоваться. Однако делу – время, потехе – час.

– Вам поручение. – Я кивнул на стол. – Вот несколько кукол. Нравятся?

Элла удивленно вскинула глаза.

– Я давно не играю в куклы.

– Все-таки.

Она внимательно рассмотрела каждую куклу.

– Милые создания. Жаль только – не живые.

– Вот-вот. Мне тоже жаль. Вы специалист по пластическим массам. Пожалуйста, изготовьте такую, чтобы по эластичности и цвету не отличалась… от кожи вашего лица.

Элла вспыхнула.

– Ну уж, есть образцы получше.

– Меня интересует такой. – Я подал расчетный проспект. – Материал должен отвечать данным усло­виям. И еще просьба. Никто ничего не должен знать. Позже я все объясню.

И вот Элла сообщила мне, что материал получен, и принесла образец. Голубовато-беловатая масса с еле заметным свечением, способная при температурных изменениях и других воздействиях слегка изменять цвет. Я похвалил Эллу, сказал, что она молодчина. В ответ она как-то странно хмыкнула и сразу вышла.

Итак, все было готово к последнему, завершающему циклу работ. Осталось лишь запрограммировать имя и определить степень участия моей молодой сотрудницы в операции «Снегурочка». Следует ли сообщать ей все?

Отпустив Эллу, я нажал кнопку и вызвал Юрия.

Экран засветился – возникло мужественное, мрачноватое лицо.

– Привет, дружище. Как тебе нравится снег?

Юрий улыбнулся.

– Погодка отличная. Сижу у окна и наблюдаю, как бабушка-метель кружева вяжет. Жанна в школе. Никого нет… Не заглянешь ко мне?

– С удовольствием. Давно не сидели вместе.

– Жду.

Экран погас, и я вызвал такси. Слово «такси» забрело из далеких времен. Раньше оно обозначало автомашину, в которой за определенную плату перевозили пассажиров. От прежнего значения осталась лишь функция перевозки. Деньги канули в вечность – платить нечем и незачем, да и некому такси ходят по строгой программе, и шофер уже давно не нужен.

Через пять минут я был у калитки, ведущей через сад к финскому домику. Снег по-прежнему падал густо, впереди мягко угадывались силуэты деревьев и красноватая стена. Припорошило основательно, и мои глубокие следы оказались первыми. Жаль было нарушать нетронутую белизну, но ничего не поделаешь – нужно пробираться к крыльцу. Оглянулся ямки, оставленные мною, уже обрели плавную округлость и сообщили картине недостающую деталь присутствие человека.

На крыльце появился Юрий – налегке, в спортивном костюме, и как ребенок удивился:

– Ого, сколько намело!

– Давай лопаты. Дорожку расчистим.

Юрий скрылся за дверью и вынес две лопаты. Мы дружно зашаркали, в стороны заструились белые снеговые фонтаны. Дошли до калитки – кончился снегопад и кое-где в тучах образовались ярко-голубые прорехи.

Мы посмотрели друг на друга, разгоряченные, раскрасневшиеся, рассмеялись – от избытка чувств и, обнявшись, направились в дом.

В комнате лицо Юрия опять стало сосредоточенным, меж густых бровей легла складка. Видно, он опять вернулся к привычному ходу внутренней жизни, к своим постоянным мыслям.

Он кивнул мне на кресло, и сам устроился на­против.

Я огляделся. В обычные свои посещения, в отсутствие Юрия, мы с Жанной, а когда был жив Герман – с ним, располагались в гостиной. В кабинете Юрия, куда он меня привел, я бывал нечасто, и поэтому каждый раз пристально всматривался в обстановку, внимательно изучал все новое, что здесь появлялось. Мой интерес можно было понять: сюда подчас попадало самое невиданное, самое уникальное – из далеких миров, из глубин таинственного космоса.

В этот раз на рабочем столе Юрия появились довольно громоздкие изделия из дерева и металла.

Заметив мой взгляд, Юрий пояснил:

– Ты знаешь о моем последнем полете, в печати освещалось подробно. Перед тобой – подарки благодарных жителей Ионы. Макет ракеты подарили перед самым отлетом на Землю. Трактор – в Управлении, координирующем сельскохозяйственное производство. Робот преподнесли школьники из кружка технического творчества.

– Ракета очень похожа на дедушку наших современных межпланетных лайнеров. На Земле подобный уровень технического развития отмечен двадцатым веком.

– Совершенно верно. Мне там часто казалось, что сработала машина времени и отбросила на пять столетий назад…

Юрий притронулся к роботу – у того замигали глаза и он произнес: «Добро пожаловать! Не забывайте нас!» Глаза погасли.

– Обратил внимание? На русском языке. Специально для меня перевели и запрограммировали.

Юрий опять притронулся к роботу, и все повторилось, как в первый раз. «…Не забывайте нас!»

– И ты молчишь! – искренне удивился я. – Давно бы мог позвать своего друга, то есть меня, и подарить в задушевной беседе хотя бы десяток расска­зов.

– О нашем полете опубликован подробный отчет.

– Официальные материалы не заменят живого рассказа. Кроме того, я уверен, у тебя немало таких наблюдений, которые остались за рамками отчета.

Юрий поднялся, подошел к окну. Я протянул руку и притронулся к роботу. «Добро пожаловать! – зазвучало опять. – Не забывайте нас!»

– Знаешь, странные ощущения не покидают меня после этого полета. С одной стороны, я рад, что родился и живу в двадцать пятом. Я пользуюсь всеми благами цивилизации, на которую работало все человечество с самого зарождения на Земле. Я очень ценю этот подвиг человечества во имя будущего, сам стараюсь внести посильный вклад… И все-таки им, первопроходцам, было трудней… Не то слово трудней. Им было невыносимо трудно! Так вот, с другой стороны, я бы очень хотел быть с теми, на чью долю выпало больше всего боли, страданий, потерь, мучительных поисков… Мы, по существу, развиваем накопленный положительный потенциал. Здесь тоже есть свои трудности. Но разве с теми их можно сравнить! Даже при социализме сколько нужно было усилий, чтобы противостоять растлевающему увяданию капитализма, преодолевать пороки и инертность и все же двигать прогресс, пронести в сегодняшний день все самое лучшее…

– Разве твоя сложная работа не нужна нашему времени? По степени риска и опасности ее можно приравнять к любой самой рискованной и опасной работе в прошлом. А может быть, даже не найти эквивалента.

– Все так. Но мои сегодняшние дела вполне доступны любому хорошо подготовленному космонавту.

– Не понимаю… В общем-то для того люди и строили коммунизм, чтобы навсегда избавиться от всего, что угнетало человечество и мешало жить счастливо. Ты сам себе противоречишь.

– Нисколько! Я сын своего времени и хорошо вижу себя во всех соотношениях. Просто хотелось бы жить с большей отдачей… После гибели Германа я многое переосмыслил… Да и если бы ты сам побывал на Ионе… Когда резко ощущаешь грани развития, видишь на живых примерах, что было и что есть, хочется помочь живым существам быстрее избавиться от пут недоразвитости, прийти к тому, к чему пришли мы… А может быть, педагоги неверно определили мое призвание и я вовсе не должен быть космонавтом? Как ты думаешь? Может быть, я социолог. Только меньше теоретик, а больше практик…