Джон Хемри - Времена

Она повернулась ко мне лицом, перехватила мой взгляд и вопросительно подняла бровь.

– Может, скажешь, о чем ты думаешь?

Поскольку панталоны на мне тоже были обтягивающими, она, вероятно, прекрасно понимала, о чем я думаю. Вот только я не был уверен, что это ее обрадует. Но, как сказал Джон Пол Джонс (а вернее, скажет лет через двадцать): «Кто не рискует, тот не выигрывает».

– Я думаю о том, как мне не хочется сегодня возвращаться в свою гостиницу.

– Из-за британских часовых? - невинно спросила Пэм. В этот самый миг Джинни пискнула:

- Ее дыхание учащается.

- Спасибо. А теперь будь добра, переключись в режим ожидания.

– Да нет, - ответил я Пэм. - Просто я хотел бы остаться этой ночью с тобой.

Ее губы медленно сложились в улыбку.

– Я надеялась, что ты поможешь мне разобраться с застежками. Смотри только ничего не порви. Мне еще завтра это надевать, а я терпеть не могу заниматься шитьем.

Как потом выяснилось, пару пуговиц я все же оторвал, но к этому моменту Пэм хотела избавиться от одежды так же сильно, как и я, поэтому шум поднимать не стала.

На следующее утро я проснулся от звука плещущейся воды и, открыв глаза, увидел ее. Совершенно голая, она стояла в большом медном тазу, смывая с себя мыло.

– Если хочешь принять ванну, придется тебе мыться в той же воде, - предупредила она.

– Вот это да!

Пэм закатила глаза («О, эти мужчины!») с тем непередаваемым выражением, которое, вероятно, было частью женского генетического макияжа, поскольку ту же самую гримасу я наблюдал в каждом столетии и в любом месте, где мне довелось побывать. Потом она наскоро вытерлась полотенцем, принялась натягивать на себя одежду и, обнаружив оторванные пуговицы, бросила на меня укоризненный взгляд. Я быстренько умылся и тоже стал одеваться, старательно думая о том, что мне сейчас полагается сказать.

Когда почти все уже было надето, Пэм глянула в маленькое зеркальце, а потом вдруг повернулась ко мне.

– Пора признаться. Я знала, что ты будешь в этом здесь и сейчас.

Моя недооформленная речь с признаниями в давнем интересе и сожалениями по поводу невозможности близких отношений, когда нас разделяет столетие, - все это растворилось в волне удивления.

– Правда?!

– В центральном архиве ТИ было записано, что ты работал тут для проекта «Виртуальный город».

Я нахмурился.

– Но ведь эта информация засекречена!

– Уже нет. Правила поменялись лет двадцать назад. То есть через восемьдесят лет после твоего настоящего. Кто-то решил, что это поможет ТИ лишний раз не сталкиваться друг с другом. - Она пожала плечами. - Я воспользовалась этим, чтобы устроить нашу встречу. Нашла того, кто хотел послать сюда интервента, и подписала контракт. Из архива проекта я выяснила и маршрут, по которому ты намеревался пройти.

– Неужели ты так хотела со мной повидаться? - Наверное, это прозвучало глупо, но мне действительно никогда не приходило в голову, что такая девушка, как Пэм, может совершить столько усилий ради меня.

– Да. Я знала, что ты не сможешь устроить встречу со мной, поскольку я живу дальше во времени. Но… ты ведь был в этом заинтересован?

– Еще как, - воскликнул я. - Мне надо об этом сказать?

– Если хочешь. И если это действительно так.

– Тогда скажу. Пэм, я влюбился в тебя еще в Лондоне. Но не понимал этого, пока не встретил тебя снова. - Она радостно улыбнулась. - Я хочу быть с тобой.

Настало время для холодного душа реальности:

– Но каковы шансы, что мы сможем встречаться в будущем - вот так, как сейчас, в прошлом?

– Шансы невелики, - согласилась Пэм и торопливо добавила: - Ты когда-нибудь задумывался об эмиграции?

– Эмиграции?! - Ее слова меня ошарашили. Разумеется, каждый темпоральный интервент в тот или иной момент подумывает о возможности перебраться в другое время - в один из тех веков, где приходилось работать, - и сделать его своим настоящим. Но мало кто решается на это. Правила очень строги, и мысль о том, чтобы лишиться всего, к чему привык, невыносима. Так что большинство никогда об этом не задумывается по-настоящему. - Ты это серьезно?

– Ну да. - Пэм снова села рядом со мной и, глядя в пол, взволнованно стиснула сплетенные пальцы. - Я не знала, стану ли просить тебя об этом. Не была абсолютно уверена, до тех пор пока не узнала тебя поближе. Но теперь я действительно этого хочу. Я могу за тебя поручиться. Мы и правда хорошо поработали в будущем: до сих пор не могу забыть тех дней, которые мы вместе проведем в Лондоне. Прекрасное будет время! Я тоже тебя люблю. И наши Помощники друг другу нравятся.

– Да. - Я сделал глубокий вдох. - А если эмигрировать тебе? Она поморщилась.

– Ты знаешь правила, Том. Если я переселюсь в прошлое, мне придется провести деградацию вживленной электроники, чтобы соответствовать твоему уровню. Для Энни это все равно что сделать лоботомию. На такое я не способна.

– Извини, не подумал. Я бы и сам не стал просить тебя об этом.

– Но если ты переберешься ко мне, то Джинни подвергнется апгрейду, - заметила Пэм, и тут же ее взгляд стал виноватым: она будто извинялась за то, что соблазняет меня.

– Да, точно, - согласился я тоном, призванным показать, что я ничего не имею против ее предложения. Я снова глубоко вздохнул, задумавшись. Дело-то было нешуточное. Но раз уж я прошел через столько веков и только сейчас встретил такую, как Пэм… Какой идиот откажется от такой женщины? - Слушай, можно я немного подумаю? Я уже почти согласен, но мне требуется время на размышление.

Пэм улыбнулась и поцеловала меня.

– В моем распоряжении еще сорок два часа. Этого хватит?

– Должно хватить. - Я поцеловал ее в ответ. - Особенно если мы проведем их в постели.

Она рассмеялась и оттолкнула меня.

– У меня полно работы и, готова поспорить, у тебя тоже. И вообще, неужели твой интерес ко мне основан только на вожделении?

– А что плохого в вожделении? - парировал я. - Хотя на самом деле это не так. Если бы все дело было в вожделении, я бы не стал думать об эмиграции, даже если бы мне это предложила Елена Прекрасная.

Которая, кстати, действительно была очень горячей штучкой, хотя и отдаленно не напоминала ту блондинку, какой ее обычно изображают. Но это ничего, после нескольких печальных опытов я вообще несколько предвзято отношусь к блондинкам.

– Елена была шлюхой, - отрезала Пэм. Обычно ТИ женского пола очень строги к Елене - наверное, из-за того, что интервенты-мужчины так любят обсуждать ее достоинства.

– Ты намного красивее, - поспешно сказал я.

– Давай-ка застегивайся, - велела мне Пэм, поднимаясь и беря в руки парик. - Мне пора превращаться в Палмера и заниматься проверкой дороги на Лексингтон.