М. Лейнстер - Экспедиция на Землю (сборник)

Однако уже в годы, предшествующие второй мировой войне, начинается процесс нивелировки: английские фантасты все больше теряют свое национальное своеобразие, растворяясь в мощном потоке конкурирующей американской фантастики. Этому способствует и издательская практика. Книги, написанные на английском языке, одновременно издаются в США, Англии, Канаде и Австралии. Многие писатели-англичане живут или проводят большую часть времени в США. Покупая новый фантастический "покетбук", читатель не знает, кто автор этой книги — англичанин или американец. Практически после второй мировой войны приходится говорить не об английской или американской фантастике, а об англо-американском направлении в научно-фантастической литературе.

Закончилась вторая мировая война. Как всегда, после гигантских потрясений появились новые надежды — надежды на спокойное существование, на длительный и прочный мир. Но почти без всякого перерыва после ужасов Хиросимы были приведены в действие тайные пружины "холодной войны". Могущественные силы, действующие в интересах монополистических картелей и синдикатов, настойчиво навязывали мысль о беспомощности людей перед ходом истории, о неизбежности термоядерной войны как единственного способа "разрешения противоречий" между капиталистическим Западом и социалистическими государствами. Эта фаталистическая концепция, призванная идейно, политически и морально разоружить народы, нашла своих теоретиков среди буржуазных философов, социологов и экономистов.

В англо-американской фантастической литературе те же пессимистические идеи получили свое отражение как в прямой, так и в завуалированной форме. Наиболее беспринципные литераторы, не гнушаясь развязной антисоветской пропаганды, печатают десятки фантастических "боевиков", наполненных дикими вымыслами о воинственных планах кремлевских лидеров, о красных шпионах в космосе, о диверсантах, засылаемых в страны "свободного мира", и т. д.

Оставляя все эти пропагандистские фальшивки на совести закулисных покровителей поставщиков подобного чтива, мы хотим рассказать о творчестве серьезных н честных писателей, которые под влиянием господствующих настроений нередко пишут книги, проникнутые отчаянием и страхом перед будущим. Авторы многих фантастических произведений помышляют о том, как спасти остатки земной цивилизации, чудом уцелевшей после тотальной атомной войны, но даже не задумываются над возможностью ее предотвращения. И, несомненно, этим неизбывным ужасом перед завтрашним днем навеяна едва ли не самая распространенная в последние десятилетия тема космических катастроф и всеобщей гибели. Бесчисленные романы, повести и рассказы заполнены описаниями трагических последствий угасания или разогревания Солнца, оледенения Земли, губительных вспышек сверхновых, истребительных межгалактических войн, вторжения инопланетных агрессоров и т. п.

По-видимому, прав был американский писатель Филипп Уайли, заявивший в своей статье "Научная фантастика и здравомыслие в эпоху кризиса" (1953): "Многие из нас кое-чему научили людей, но только малую часть. В основном мы научили людей бояться, потому что большинство из нас на самом деле боится, хотя и не всегда признается в этом. Но мы не научили тому, что Человек — это созидающая сила, развивающаяся и созревающая, ответственная за свои действия и способная при желании исправить их последствия".

В послевоенные годы в Англии и США еще больше увеличился спрос на научно-фантастическую литературу. Выходят многотиражные журналы с параллельными изданиями в разных странах, огромное количество сборников и антологий; ежегодно выбрасывается на рынок около двухсот новых книг; функционируют десятки клубов и объединений любителей "Science fiсtion", которые выпускают свои бюллетени, устраивают международные и региональные конференции, присуждают премии за лучшие романы, повести, рассказы, пьесы, фильмы, телевизионные постановки. Научная фантастика стала также весьма доходной отраслью киноиндустрии.

Но количественный рост сам по себе еще не служит показателем объективного состояния литературы. Неудержимый поток этой печатной продукции разливается на множество русел, имеет свои глубинные течения, выбрасывает на поверхность предостаточно мутной пены. Ошеломляет исключительная пестрота и разнородность господствующих тенденций, что одинаково относится и к форме, и к содержанию.

Безвестные авторы развлекательных романов продолжают худшие традиции "космической оперы", доводя "динамику" действия до уровня примитивных комиксов. Издаются и так называемые "fantasy" (фантазии) — сплошь и рядом откровенно мистические книги с привидениями, призраками, вампирами и всякой потусторонней чертовщиной. Наряду с этим, но, конечно, в очень небольшом количестве, выходят действительно первоклассные произведения, попадающие в антологии, сборники и даже школьные хрестоматии. Это относится, в частности, к Рэю Бредбери, чьи лучшие рассказы ставятся в один ряд с прозой Хемингуэя, Стейнбека, Фолкнера, Сарояна.

Тяготение к серьезной, мы бы сказали, проблемной научно-фантастической литературе — характерная черта послевоенного периода.

В Англии и США рецензируют новинки и занимаются разработкой теории жанра не только профессиональные критики и обозреватели, но также крупные ученые и писатели. Например, известный английский философ Бертран Рассел снабдил своим предисловием одну из антологий фантастических новелл, а его соотечественник, талантливый романист Кингсли Эмис, посвятил научной фантастике большую работу "Новые карты ада" (1960).

Проведенное несколько лет назад в США обследование читательских интересов показало, что около 35 % работников науки и техники увлекаются фантастической литературой, и это не могло не сказаться на ее интеллектуальном уровне. Обращает на себя внимание еще и такой любопытный факт. Среди многочисленных авторов научно-фантастических произведений мы находим нередко виднейших ученых Запада. Достаточно назвать Норберта Винера, Лео Сциларда, Грея Уолтера, Фрэда Хойла, Джорджа Смита, Чэда Оливера. В то же время некоторые из ведущих писателей-фантастов успешно совмещают литературную деятельность с научной (Айзек Азимов, Артур Кларк). То же самое наблюдается сейчас почти повсеместно — ив Советском Союзе, и в Японии, и в других странах.

На первый план выдвинулась социальная и психологическая фантастика, которую меньше всего занимает обоснование всякого рода наукообразных гипотез. Допущение необычного — всего лишь литературный прием, позволяющий создать логическую мотивировку, и только в редких случаях — средство художественной популяризации конкретной научно-технической проблемы, что было характерно, например, для Жюля Верна. Тем не менее любой писатель-фантаст нашего времени, на каких бы позициях он ни стоял, исходит из идеи решающего влияния науки на жизнь общества.