Уолтер Уильямс - Имперская реликвия

Майджстраль принес Николь шербет, а себе — стакан ринка. Осмотрев толпу гостей, он заметил, что графиня ведет оживленную беседу с бароном Синном. Вот они оба обернулись и быстро посмотрели в ту сторону, где стояли Майджстраль и Николь, и столь же быстро отвернулись. Майджстраль задумался о том, готов ли он к еще одной стычке с графиней сегодня вечером, и решил, что не готов.

— Я, пожалуй, пойду, Николь, — сказал он. — Я только сегодня утром прилетел на Пеленг, а путь у меня был долгий. Сиесты совсем не получилось. Я и пришел-то только для того, чтобы тебя увидеть.

Если Николь и обиделась, она этого не показала. Услышав последнюю фразу Майджстраля, она обдумала принятое ею ранее решение и утвердилась в нем.

— Ну, значит, завтра утром увидимся, — сказала она, и они обнюхались, согласно этикету. — Я так рада, что ты здесь, Дрейк. Старые друзья всегда придают очарование новой обстановке.

— Как всегда, к твоим услугам, Николь.

Оркестр снова заиграл. Парящая под потолком голограмма оповестила гостей о том, что следующий танец — «Поиски тропинки». К Николь, топая высокими каблуками, пробрался возбужденный молодой человек и поклонился ей:

— Педро Кихано, мисс. Может быть, вы меня запомнили? Не удостоите ли меня согласием потанцевать?

Если Николь и не пришлось по нраву приглашение, она это умело скрыла.

— Ну, конечно, — улыбнулась она.

Информационные сферы потащились за ними.

Майджстраль, покинутый сферами и ощутивший вследствие этого немалое облегчение, допил свой ринк. Он стал пробираться вдоль стены к выходу, по пути коротко переговорил с Амалией, подтвердил все, о чем они говорили раньше, и пообещал держать с ней связь. Он направился к выходу и уже почти дошел до широкой, обрамленной голографической подсветкой двери, когда его остановили.

— Прошу прощения, сэр.

«Человек в военной форме, — вспомнил Майджстраль. — Человек, который оперирует фактами».

— Лейтенант Наварра?

— Прошу меня извинить, сэр, за бестактный вопрос.

Майджстраль пристально глянул на него из-под полуприкрытых век:

— Спрашивайте, сэр.

— Та молодая дама, с которой вы только что разговаривали, — она, видимо, ваша старая приятельница?

— Вы о мисс Амалии Йенсен? Мы только что познакомились, во время танца.

Наварра, похоже, обрадовался:

— Значит, она свободна?

— Абсолютно, сэр. Можете действовать.

Мужчина ухмыльнулся:

— Благодарю вас, сэр. Еще раз простите за бестактность.

— К вашим услугам.

Майджстраль поклонился и вышел в теплую пеленгскую ночь. Информационная сфера пристала к нему с просьбой дать интервью, но получила отказ. Он уже вдоволь наобщался.

2

Если вам суждено быть покоренными инопланетянами, нет ничего лучше, как оказаться покоренными хозалихами. Хозалихи покорили десятки различных цивилизаций и набрали в этом деле изрядный опыт. А значит, при покорении гибнет минимум представителей расы и практически сразу может начаться воспроизведение.

Землю хозалихи захватили, можно сказать, без боя. Человечество только-только научилось отлетать от своей планеты — маленького камешка в безбрежных космических просторах. И тут, откуда ни возьмись, на орбите появилось сразу сто тысяч военных кораблей инопланетян, и все сто тысяч нацелили все свое оружие, в том числе и смертоносные лучевые пушки, на жителей планеты. Тогда лишь несколько сотен людей — обитателей военных орбитальных станций — отважились оказать сопротивление, и как только их перебили, земляне сразу же сдались.

Подобным образом осуществлялись почти все завоевания хозалихов. Им попалось всего несколько цивилизаций, которые повели себя не так разумно, как человечество, — вот их-то, к сожалению, перебили до последнего и потом искренне оплакали. Хозалихи — раса замечательная во многих отношениях — совершенно не понимают таких шуток, как стремление к независимости. Главный принцип их Имперской Системы состоит в беспрекословном повиновении императору, а если кто-то не желает этому принципу следовать, он обращается во прах.

Хозалихи, следует отдать им должное, — завоеватели просвещенные. Если могут, они не вмешиваются в местные институты религии. Если вводят налоги, то такие, что с ними вполне можно смириться. Они засылают на покоренные планеты десятки тысяч миссионеров, дабы те способствовали повышению культурного уровня населения и обучали его правилам Высшего Этикета. И как только покоренная цивилизация достигает определенного уровня, ее представители мало-помалу входят в Имперский Совет и занимают важные посты по всей Империи.

Но наступают, конечно, и некоторые перемены. Существуют воинские гарнизоны, вводится цензура в службах новостей — хозалихи милостивы, но не глупы. Правила Высшего Этикета четко определяют, чего именно хозалихи хотят для себя: формальности, элегантности, непоколебимого идеализма. Хозалихи почитают Высший Этикет универсальным, однако суть Высшего Этикета в том, что это — испытание. Если чужаку удается освоить все тонкости Высшего Этикета, он становится тем, с кем хозалихи согласны разговаривать и иметь дело. На самом деле миссионеры — ловцы человеков, которые забрасывают свои снасти в самые глубины чужих рас и вылавливают тех, кто способен стать посредником между хозалихами и представителями собственной расы. Тех, кто способен общаться и с теми, и с другими и служить переводчиками для тех и других.

Счастливым избранникам судьбы порой везет — они получают благородные титулы. Это, конечно, глупо, но хозалихи стоят на своем. Что это за Имперская Система, если в ней отсутствует наследная аристократия? Земля уже столько раз содрогалась в конвульсиях, пытаясь исторгнуть с лица своего собственную наследную аристократию, а тут они возьми да и вернись — графы и бароны, принцы и герцоги, и что самое смешное — почти все поголовно инопланетяне.

Высший Этикет, таким образом, может быть, и не универсален, зато универсально поведение аристократов. Новая земная аристократия оказалась весьма способной к величию, просвещенности, одухотворенному правлению, культивированию высокого искусства и талантов. Взять хотя бы достижения виконта Ченга или Соломона Неподкупного. Но аристократы оказались также весьма склонными к грубости, близорукости, беспутности, алчности и сущим безумствам. Взять хотя бы Роберта-Мясника или Юлия Безумного. Человечество и радовалось, и страдало в обстановке, созданной новой аристократией. Великое созерцали, от невежества страдали. И все это было вполне предсказуемо.

А вот что оказалось гораздо менее предсказуемо, так это отношения между людьми и хозалихами. У той и другой расы были специфические достоинства, которые восхищали противоположные стороны, но были и недостатки, которые у тех и других вызывали отвращение.