Владимир Михановский - Прозрение

Опережая взгляд,

И прах летит из-под копыт,

И в каждом - гром победный скрыт,

И молнии горят.

Умерит он твою тоску,

Поймет твои дела,

Газель настигнет на скаку,

Опередит орла.

Гуляет смерчем по песку,

Как тень, нетерпелив,

Но чашу влаги на скаку

Ты выпьешь, не пролив.

Парень, успокоившись, возобновил прерванный рассказ. Камп насторожился. Он продолжал сидеть, уткнувшись в книгу носом, словно начисто поглощенный чтением.

- Как он теперь у вас лекции будет читать? - спросил человек в комбинезоне, которого Камп мысленно окрестил рабочим, - так оно, впрочем, и оказалось.

- Лекции? Да как обычно, - пожал плечами парень.

- Когда у вас должна быть лекция Гуго Ленца? - спросил рабочий.

- Через три дня. Вот послушай, что мы решили устроить... - студент понизил голос. Пытаясь разобрать слова, Арно Камп неестественно вытянул шею вместе с книгой.

Молодой человек умолк, схватил рабочего за руку, они поднялись и быстро пошли по аллее.

Пройдя несколько шагов, юноша оглянулся, затем сказал рабочему что-то связанное с Арно Кампом, причем явно нелестное.

Камп смотрел на две удаляющиеся фигуры. Брать их не имеет смысла, решил он. Вроде бы непохожи на коммунистов... В конце концов, оба пекутся о безопасности доктора Ленца, следовательно, их заботы совпадают с интересами полиции.

И еще одно. Шеф полиций усмехнулся, поймав себя на мысли о том, что раньше трех месяцев с Гуго Ленцем ничего не случится. Преступник будет придерживаться срока, указанного в письме: недаром же он вписал этот срок от руки в печатный текст.

Непонятно, откуда взялась эта уверенность Кампа: ведь никаких сведений успокаивающего характера по делу Гуго Ленца он не получил. Первый день расследования ничего не дал...

Арно Камп захлопнул книгу, полюбовался немного обложкой, на которой был изображен скакун с развевающейся гривой, и пошел к выходу.

* * *

Гуго Ленц вышел из машины и поднялся в дом. Походка его говорила о том, что человек смертельно устал, но не сломлен выпавшими на его долю испытаниями.

- Сумасшедший день, - сказал Гуго, целуя жену. - С утра поехал с этим проклятым письмом; в Ядерном опять не ладится, а тут еще новый сотрудник, пришлось вводить в курс дела; ускоритель барахлит...

- На тебе лица нет, - сказала Рина. - Садись. Ужин будет через пятнадцать минут.

Дверь отворилась, и Робин вкатил в комнату тележку с едой.

- Будешь ужинать? - спросила Рина.

- Дорогая, йоги не советуют есть на ночь, - улыбнулся Гуго. Но улыбка получилась жалкой.

- Раньше ты не следовал их советам. Ступай, Робин, я позову тебя, когда нужно будет, - сказала Рина, и Робин укатил тележку.

Рина погладила камею на своем пальце и встала. Вслед за ней поднялся и Гуго.

- Пойду поработаю немного, - сказал он. - На сон грядущий. Если верить письму, мне нужно торопиться...

- Не шути так. Не надо, - попросила Рина.

Их совместную жизнь можно было сравнить с хорошо налаженным механизмом. Мелкие ссоры не могли разладить его. Если Гуго Ленцу по работе приходилось вдруг мчаться на испытательный полигон, приткнувшийся где-нибудь в потаенном уголке страны, они ехали вместе.

Их тяготил даже один-единственный день, проведенный в разлуке.

Рина привыкла быть его тенью, угождая малейшему желанию Гуго.

Детей у них не было.

Так проходили дни и месяцы, незаметно стыкуясь в годы. И вдруг что-то нарушилось в отлично налаженной машине.

Все началось третьего дня. События той ночи врезались ей в память настолько, что Рина могла бы воспроизвести их в мельчайших подробностях.

Они уже легли спать, и Рина успела задремать, когда Гуго вдруг вскочил.

- Есть одна идейка! - сказал он. - Пойду набросаю, а то улетучится. Спи!

Гуго торопливо поцеловал ее и поспешил в кабинет.

Рина погасила бра.

Долго лежала в темноте с открытыми глазами.

Незаметно Рина уснула.

Потом вдруг проснулась как от толчка.

Гуго в спальне не было. Мерцающие стрелки показывали третий час.

Сердце сжалось предчувствием беды.

Рина пошла в кабинет. Остывший пластик пола холодил босые ноги.

В кабинете было пусто.

Она обошла весь дом. Заглянула даже в оранжерею. Потом в мастерскую, где любил иногда послесарить Гуго, но его нигде не было.

Остаток ночи Рина не спала.

С рассветом вышла на веранду. Окрестные дома тонули в весеннем тумане, поглотившем окраину.

И вдруг каким-то шестым чувством скорее угадала, чем почувствовала: к дому приближается машина Гуго. Она узнала бы его орнитоптер с завязанными глазами среди тысячи машин. Сколько миль налетали они вместе на старенькой машине, которую Рина ни за что не хотела обменять на новую.

Рина поспешно вбежала в спальню и легла в постель, натянув одеяло до подбородка.

- Спишь? - тихо спросил Гуго, осторожно прикрывая за собой дверь комнаты.

Рина открыла глаза.

В тот день Гуго улетел в Ядерный центр, так ничего и не сказав.

А потом почта принесла письмо с тюльпаном...

Гордость не позволила Рине вступать в расспросы. Молодая женщина всегда считала, что она выше ревности. И разве двенадцать лет разницы в возрасте ничего не значат?

Теперь она мучилась, но внешне старалась ничем себя не выдать.

Быть может, у Гуго другая?

Что ж. Навязываться она не станет. И мешать не будет. И если не нужна больше - найдет в себе силы навсегда уйти из его жизни.

Та ночь легла в их жизни невидимым водоразделом.

Рина совсем собралась уйти и ушла бы, если б не злополучное письмо. Она не могла оставить Гуго в беде.

Свое чувство к нему, глубокое, как любовь к единственному ребенку, Рина таила, скрывала под маской насмешливости, порой переходящей в язвительность.

Рина медленно поднесла к глазам камею, еле светящуюся в темноте. Нефертити улыбалась загадочно, словно говорила: "Ты храбришься только на словах, попробуй на деле!"

Она отвинтила крышку перстня. На дне тайничка скорее угадывались, чем видны были, два маленьких зернышка. Достаточно одного - и душа улетит туда, где нет ни печали, ни воздыхания.

* * *

Все радовало глаз ранним апрельским утром: и чистое небо, просвечивавшее сквозь ажурные переплетения верхних горизонтов, и новорожденная листва проплывавших внизу деревьев, и послушная машина.

Но жизнь шефа полиции полна сюрпризов. Едва Арно Камп вошел в свой кабинет и углубился в донесения, поступившие в течение ночи, как в двери появился Жюль. Он протянул визитную карточку посетителя.

- "Ив Соич. Директор национального центра геологических и археологических исследований", - вслух прочел Арно Камп.

В кабинет вошел тучный, но тем не менее подвижный человек. Он представился и грузно опустился в кресло, указанное Кампом. Затем вытер клетчатым платком обильный пот и подождал, пока за Жюлем закроется дверь.