Ларри Нивен - Молот Люцифера

Они направились к бару. Вечер уже шел к завершению. Джеллисоны уехали, но Лоретта нашла себе другого собеседника. Гарви узнал его: городской советник. Тот не раз уже бывал на студии Гарви, преследуя одну и ту же цель — сделать передачу о городском парке. Он, вероятно, решил, что Лоретта сможет повлиять на Гарви. Что было совершенно неверно. И что Гарви сможет повлиять на телекомпанию или ее лос-анджелесскую студию. Что было уже совершенно невероятно.

Родригес пока был занят, и они остались стоять возле бара.

— Для изучения комет существует много различных типов приборов. Существует превосходное новейшее оборудование, — говорил Хамнер, — такое, как большой орбитальный телескоп, использовавшийся пока только однажды — для изучения Когоутека. Во всем мире ученые пытаются изучать отличительные особенности комет. Чем отличается Когоутек от Хамнера-Брауна. В Калифорнийском Технологическом. Или планетарные астрономы из ИРД. Им всем захочется узнать побольше о Хамнере-Брауне.

«Хамнер-Браун» он произносил с резонированием, было очевидно, что слова эти имели для него определенный вкус, и вкус этот ему нравился.

— Комет в небе, видите ли, не так уж и много. Они — остатки гигантского газопылевого облака, из которого сформировалась Солнечная система. Если мы сможем больше узнать о кометах, посылая, например, к ним космические зонды, мы будем больше знать о том первоначальном облаке, на что оно походило до того, как обрушилось внутрь себя, породив Солнце, планеты, их спутники и все прочее.

— Да вы — трезвый, — от удивления вслух заметил Гарви.

Эти слова просто поразили Хамнера. Затем он рассмеялся.

— Я собирался сегодня напиться в честь этого события, но, похоже, я больше говорил вместо того, чтобы пить.

Освободился Родригес и выставил перед ними бокалы со спиртным. Хамнер поднял свой со знаком приветствия.

— Дело в том, что ваши глаза блестели, — сказал Гарви. — Поэтому я и решил, что вы пьяны. Но в том, что вы говорили — смысла много. Сомневаюсь, что будет запущен зонд, но — чем черт не шутит! — это вполне возможно. Вы говорите о чем-то большем, чем просто съемка документального фильма. Послушайте, а может, есть шанс? Я имею в виду, можно ли сделать так, чтобы к этой комете отправили зонд? Дело в том, что я знаю кое-кого в аэрокосмической промышленности и…

И, подумал Гарви, из этого можно было бы сделать книгу. Удастся ли только найти для этого хорошего редактора? И нужен еще Чарли Баскомб со своей камерой…

— А как далеко от Земли она пройдет? — спросил Гарви.

Хамнер пожал плечами.

— Орбита еще не рассчитана. Возможно, что очень близко. Во всяком случае, перед этим ей предстоит еще обогнуть Солнце. И двигаться тогда она будет заметно быстрее. Хотя она прошла уже долгий путь из кометного Гало, которое дальше орбиты Плутона, очень долгий путь, я не могу надежно рассчитать ее орбиту. Мне придется ждать, пока это сделают профессионалы. И вам тоже придется ждать.

Гарви кивнул, и они осушили свои бокалы.

— Но идея эта мне нравится, — сказал Хамнер. — Научный интерес к Хамнеру-Брауну будет огромным в любом случае. Но неплохо было бы преподнести сведения о ней и широкой публике. Идея эта мне нравится.

— Но, — осторожно сказал Гарви, — для того, чтобы всерьез заняться такой работой, нужно иметь твердые обязательства заказчика. Вы уверены, что «Мыло Кальва» заинтересована сделать такой заказ? Передача может привлечь внимание публики, а может — и не привлечь.

Хамнер кивнул. — Когоутек, — сказал он. — На этом уже обжигались раньше, и никому не хочется снова обмануться на том же самом.

— Да.

— Можете рассчитывать на «Кальву». Будем полагать, что изучать кометы важно даже в том случае, если разглядеть их нельзя. Ибо заказ обещать вам я могу, а прибытие кометы по устраивающему нас адресу — нет. Возможно, ее вообще не будет видно. Не обещайте публике сверх заранее известного.

— У меня репутация человека, честно сообщающего факты.

— Если не вмешивается заказчик, — добавил Хамнер.

— Даже в этом случае. Факты я излагаю честно.

— Хорошо. Но как раз сейчас никаких фактов нет. Могу только сказать, что Хамнер-Браун — весьма большая комета. Она должна быть большой, иначе я не смог бы ее увидеть с такого расстояния. И, похоже, она пройдет очень близко от Солнца. Возможно, что зрелище будет весьма неплохое, но точно предсказать это пока невозможно. Может быть, хвост ее расплывется по всему небу… а возможно, солнечный ветер вообще полностью сдует его. Это зависит от кометы.

— М-да. Но, — сказал Гарви, — сможете ли вы назвать хотя бы одного репортера, который потерял свою репутацию из-за Когоутека? — и кивнул в ответ на однозначный жест. — Вот именно. Ни одного. Публика ругала астрономов за наглое вранье, но репортеров не ругал никто.

— А за что же было их ругать? Они же только цитировали астрономов.

— Согласен, — сказал Гарви. — Но цитировали-то тех, кто говорил то, что было нужно. Вот, допустим, два интервью. В одном говорится, что Когоутек будет Великой Рождественской Кометой, в другом — что да, комета будет, но разглядеть ее без полевого бинокля будет невозможно. Как вы думаете, какое из них будет показано в выпуске новостей?

Хамнер засмеялся, затем осушил свой бокал. К ним подошла Джулия Суттер.

— Вы заняты, Тим? — спросила она. И, не дожидаясь ответа: — Ваш кузен Барри здорово надрался. Он на кухне. Не могли бы вы доставить его домой? — она говорила тихо, но настойчиво.

Гарви почувствовал к ней ненависть. А был ли сам Хамнер трезвым? И вспомнит ли он утром хоть что-то из этого разговора? Проклятье.

— Конечно, Джулия, — сказал Хамнер. — Извините, — сказал он, обращаясь к Гарви. — Не забудьте, наша серия о Хамнере-Брауне должна быть честной. Даже если это будет стоить дороже. «Мыло Кальва» может себе позволить это. Когда вы хотите приступить к работе?

Должно быть, есть все же в мире хоть какая-то справедливость.

— Немедленно, Тим. Надо будет снять вас с Гэвином Брауном на Маунт Вильсон. И его комментарии при осмотре вашей обсерватории.

Хамнер усмехнулся. Ему это понравилось.

— Хорошо, завтра созвонимся.

Лоретта тихо спала на соседней кровати. Гарви долго пристально смотрел в потолок. Слишком долго. Знакомое состояние. Придется вставать.

Он встал. Приготовил какао в большой кружке, отнес его в свой кабинет. Киплинг радушно приветствовал его там, и, открыв дверь, Гарви рассеянно потрепал ладонью уши немецкой овчарки. Внизу в полутьме лежал Лос-Анджелес. Санта Анна полностью сдула смог. Сейчас, даже в этот поздний час, шоссе казались реками движущегося света. Сетки фонарей отмечали главные улицы. Гарви заметил — впервые — что свет фонарей оранжево-желтый. Хамнер говорил, что все эти огни здорово мешают наблюдениям с горы Маунт Вильсон.