Гордон Диксон - Час Орды

Наиболее вероятным местом, где следовало ее искать, было женское общежитие, в котором Мэри подрабатывала дежурной.

Он пошел туда. Высокое здание из красного кирпича с рядом стеклянных дверей на первом этаже стояло на другом конце кампуса. Войдя через одну из дверей в холл, он спросил у дежурной о Мэри. Та позвонила Мэри в комнату, и меньше чем через минуту Мэри ответила по внутреннему телефону. С чувством облегчения Майлз услышал ее голос.

- Это я, - сказал он. - Можешь спуститься?

- Сейчас буду, - ответила трубка ее голосом. Сердце застучало у него в груди и висках. Голос остался таким же уверенным и мягким, как и раньше. После случившегося вчера он ожидал любой реакции, но только не такой.

- Можешь подождать в холле, - предложила остролицая дежурная.

Он много раз ждал здесь Мэри, но сегодня обстановка кардинально изменилась. Обычно, в нетерпении или раздражении, на тяжелых стульях и скамейках, расставленных по холлу, сидело четыре или пять парней. Сейчас в холле находились только девушки, они сгруппировались вокруг телевизора и внимательно слушали вездесущего телеобозревателя в таком напряженном молчании, что Майлз без труда разобрал все слова.

- От надежного источника в ООН получены сведения, - вещал ведущий, что послание с кораблей на орбите получено без помощи какого-нибудь устройства и доставлено лично двумя пассажирами или членами экипажа. Тот же самый источник сообщил, что эти два существа, о которых идет речь, оказались людьми со смуглой кожей и чертами лица такими же, как у землян; похожа и их одежда. Вскоре ожидаются дальнейшие сообщения.

Сейчас о некоторых подробностях, выявленных при помощи телескопа обсерватории и касающихся корабля. Размеры его оказались такими же, как и первоначально установленные. Иллюминаторов и люков на внешней обшивке не замечено. Более того, остался незамеченным старт челночного корабля и вообще, каким образом эти двое оказались у здания ООН в Нью-Йорке. Не замечено приземление какого-либо чужого аппарата и к самому зданию. Необычные визитеры появились без сопровождения.

Голос продолжал жужжать. Майлз прошел в дальний конец холла и сел на тяжелую зеленую скамейку, придвинутую к стене. Прошло несколько минут, и в дверях появилась Мэри.

- Майлз... - произнесла она, когда он подошел.

- Мы можем выйти? - спросил он. - Куда-нибудь, где нет ни телевизора, ни радио?

- Я буду занята в общежитии с часа, - ответила она. - Но мы можем куда-нибудь пойти пообедать.

- Хорошо, - согласился он. - Давай направимся куда-нибудь в город, где мало людей из университета.

Они сели в автобус, следовавший в Миннеаполис. Когда автобус пересекал реку по мосту, Майлз показал рукой в окно, у которого сидела Мэри.

- Посмотри, - сказал он, указывая на скалу, под которой рисовал вчера. - Видишь скалу? Ты бы могла взобраться на нее?

Мэри посмотрела на крутой склон.

- Думаю, если очень нужно... - задумчиво произнесла она. Повернувшись, Мэри удивленно и неодобрительно посмотрела на него. - Не думаю, что мне захочется. А почему ты спросил?

- Скажу тебе позже, корда будем обедать, - ответил Майлз. - Но взгляни на нее еще раз... Видишь?.. И представь себе, что ты взбираешься на нее.

Мэри снова повернулась к окну и не отрывала глаз от скалы, пока та не скрылась из вида. Затем удивленно взглянула на Майлза.

Тем не менее он ничего не сказал. Мэри отвернулась, и они в полном молчании доехали до нижней части города.

Майлз ждал, пока они не оказались внутри выбранного им ресторана маленького, недорогого, без телевизора.

- Что касается прошедшей ночи... - начал он после того, как официантка, вручив ему меню, ушла.

Мэри отложила свое меню. Она протянула руку через стол и положила ее поверх его руки.

- Забудь, - сказала она. - Не имеет значения.

- Ни в коем случае, - ответил он. Убрав руку, он достал конверт из внутреннего кармана куртки и вручил его Мэри.

- Я хочу показать тебе это, чтобы ты поняла. Вот почему я просил тебя по пути обратить внимание на эту скалу. Я должен был рассказать тебе об этом уже давно, но, с того момента как встретил тебя, я просто не находил удобного случая, а позже почему-то решил, что ты понимаешь все без слов. Но понял прошлой ночью обратное... Вот почему я взорвался. Взгляни на содержание этого конверта.

С удивлением глядя на него. Мэри открыла конверт и вытащила пачку пожелтевших газетных вырезок, прикрепленных к белому картону. Майлз ждал, пока она просматривала их. Девушка нахмурилась и взглянула на него.

- Думаю, что не поняла, - сообщила она.

- Здесь собраны примеры проявлений дополнительных резервов человеческого организма в экстремальных условиях, - сказал Майлз. - Ты когда-нибудь слышала об этом?

- Вроде, да, - ответила Мэри, все еще хмурясь. - Но какое отношение это имеет к тебе?

- Это доказывает существование того, во что я верю, - продолжил Майлз. - Моя теория живописи. На самом деле во всем творческом... - и он рассказал ей все. Но и после его рассказа Мэри все равно покачала головой.

- Не знаю, - сказала она, перетасовав заметки. - Но, Майлз, ты ведь принимаешь на веру слишком много допущений? В это, - она перебрала заметки, опять взглянула на них, - достаточно трудно поверить...

- Ты поверишь мне, если я кое-что тебе расскажу? - прервал он.

- Разумеется! - ее голова поднялась.

- Тогда ладно. Слушай, - сказал он. - До нашей первой встречи, после того как я впервые заболел полиомиелитом, я занимался рисованием главным образом для того, чтобы скрыться от людей, - он глубоко вздохнул. Понимаешь, я не мог свыкнуться с мыслью, что я ущербен. Я обладал способностями к искусству, но живопись и рисование просто заполняли тот первый год после болезни.

- Майлз, - мягко сказала она, опять накрыв своей ладонью его руку.

- Но потом произошла эта история, - упрямо продолжил он. - Я рисовал на природе, у основания той скалы, которую показывал. И что-то щелкнуло. Внезапно я оказался в ней... _в_н_у_т_р_и_ картины. Я не могу этого описать. Я забыл обо всем окружающем. - Он остановился и глубоко вздохнул. - Я не должен был "отключаться" и привлекать внимание людей. Какие-то ребята, по возрасту мои одногодки, подошли понаблюдать за тем, как я рисую. Наверное, они стали задавать мне вопросы. Но я даже не слышал их. Меня впервые захватило то, что я рисовал... Это - как чудо, как впервые выздороветь после долгой болезни...

Когда я не ответил, - продолжил он через секунду, - они, скорее всего подумав, что я застеснялся, начали пихать меня и хватать кисточки. Но я едва видел их и боялся даже подумать, чтобы прерваться хоть на секунду. Я чувствовал, что если прервусь, то потеряю это эмоциональное состояние, неожиданно захлестнувшее меня. Но в конце концов, когда один из них схватил коробку с мольбертом и побежал с ней, я очнулся.