Майра - Ген Истины

– Возможно, они попытаются перехватить нас в Абенде. Еще с четверть часа поищут на вокзале, убедятся, что нас там нет, и затребуют разрешение применить все способы пеленгации. В крайнем случае, могут просто отметить ушедшие рейсы и поезда и на ближайших станциях пройтись по салонам с детекторами… Найти нас несложно, – Франк прикоснулся ко лбу, где под кожей скрывался микрочип.

– Я все-таки хотел бы знать точно, кто это – "они", – суховато отозвался Гудерлинк. – Желательно без излишней мистики. Разведслужбы? Интеллектуальная полиция? Исламские экстремисты? Сатанинская секта? Противники генетических операций? Почитатели богини Кали?

Алсвейг осторожно выглянул в проход и огляделся.

– Послушай, Томаш, попробуй просто выслушать меня и принять к сведению. Можешь не верить, но поступай так, как я скажу. Не сейчас, так вскоре ты и сам все поймешь. Мы живем в обреченном мире. Бог нас терпит, но и Его терпению приходит конец. На земле уже не осталось никого, кто обладал бы Истиной, которая не была бы искажена человеческой похотью или извращена человеческой гордыней. Никого из живых, понимаешь? Вся надежда – на мертвых, на святые мощи, на то, что Дух Божий, сходя на праведников, изменял не только их внутреннюю, но и физическую природу. Эта догадка подтвердилась. Если внедрить ген Истины живому человеку, этот человек начнет изменяться. Не сразу, но уже через два-три года в нем пробудится чувствительность к благодати, и он начнет накапливать ее наподобие живого аккумулятора. После этого мы сможем трансплантировать ген от него другим людям – тайно или явно, как уж получится. Когда речь идет о спасении душ, такие детали не имеют значения. У нас очень мало времени: чаша Божьего терпения в любой миг может переполниться, и тогда практически все, кто живет сейчас на планете, обречены на адские муки, на вечную смерть… Ты понимаешь?

Гудерлинк поежился, не столько из-за перспективы вечной смерти, сколько из-за того, с какой серьезностью и страстью Алсвейг, обычно такой хладнокровный и разумный Алсвейг, говорил эти безумные и жуткие слова.

– Теперь о наших преследователях. Думаю, тебе не нужно доказывать, что вот это, – Франк снова коснулся лба, – и это, – он показал правую ладонь, – не просто средства слежения за всеми, живущими на Земле, но и средства так называемого "мягкого" насилия. Добавить к этому малоприятному факту могу только вот что. Была целая серия серьезных научных исследований по этому поводу, но их результаты не обнародовались. Потому что обнаружилось, что даже те не слишком совершенные чипы, которые вживлялись нашему с тобой поколению, и даже поколению наших родителей, позволяют управлять людьми на таком тонком уровне, о каком во времена их создания никто не имел ни малейшего понятия. Ты слышишь – никто из создателей тех моделей чипов не знал, что такое вообще возможно. Но они сделали устройства, которые уже были для этого приспособлены.

– Ерунда! Как такое может быть? Кто-то должен был знать. Наверняка среди тех изобретателей затесались один-два гения, просто опередивших свое время!

– "Просто" ничего не случается, Томаш. Все материалы и расчеты сохранились, но ни в одном из них, ни у кого не было и намека на то, о чем мы с тобой говорим. Никто этого не предполагал, пойми.

– Ты хочешь уверить меня, что здесь не обошлось без мистики?

– Я хочу, чтобы ты сам ответил на свой вопрос – как это могло случиться.

– Ну, и кто же, по-твоему, надоумил их сделать именно такие чипы? – раздраженно спросил Гудерлинк. – Черт рогатый?

Алсвейг глубоко вздохнул и спрятал лицо в ладонях. Гудерлинк снова подумал, что никогда раньше, в той жизни, которая осталась в темноте позади, ему не приходилось видеть друга таким усталым и отчаявшимся.

– Пойми, Франк, я материалист! Я верю в человеческий разум, в то, что он зачастую против нашей воли "пробивается" в будущее и дает нам в руки средства, которыми мы нескоро сможем воспользоваться. Мы и сами не осознаем…

– Разум, который "и сам не осознает"? Ну-ну. Это слишком долгий спор, Томаш. Дай мне договорить, потом у нас может не оказаться времени… Сколько еще до Абенде?

– Сорок семь минут. Ты собирался рассказать мне, кто за нами охотится.

– Я как раз к этому перехожу. Исследования показали, что воздействие на психику через чипы может быть многоуровневым. И на самых тонких уровнях многие команды встречают странные препятствия, блоки. Их не должно быть, никакая наука не может объяснить их существование. Но они есть. Их прочность зависит от очень странных вещей.

– Например?

– Наследственности.

– Что же тут странного?

– У людей, в роду которых были священники и монахи, эти блоки сильнее. У тех, кто числит себя потомками или дальними родственниками святых, пророков, мучеников, они прочны на удивление.

– Случайность.

– О да. Из ста пятидесяти тысяч подопытных всего около трех тысяч тех, кто был способен оказать такое невольное, неосознанное сопротивление. И все как один – из того разряда, что я описал. А остальные "сдались" уже на ранних этапах эксперимента.

Гудерлинк хмыкнул.

– Могу преставить, какое объяснение этому придумали верующие всевозможных конфессий!

– Слушай дальше. Прошло около двадцати лет, прежде чем управление душевными движениями людей с помощью чипов стало обыденным и перестало вызывать бурные протесты общественности. Власти предержащие сыграли на извечном человеческом страхе перед войнами, преступлениями и психическими заболеваниями, СМИ развернули кампанию по запугиванию, а в качестве решения всех проблем преподнесли, разумеется, электронный контроль. Изрядная доля человечества предпочла добровольно подставить десницу и лоб в наивной надежде, что контроль реально коснется только преступников, больных и психопатов. На тех, кто был против, надавили. Казалось бы, мир должен сделаться упорядоченнее и предсказуемее. Но ни конфликтов, ни войн, ни смертей не убавилось. Статистика показала достаточно большой процент социальных и других катастроф, которых просто не должно было быть, потому что их можно было предвидеть и предотвратить. Когда стали разбираться, то обнаружили, что практически в каждом из таких случаев цепочка команд рано или поздно обрывается, когда доходит до приказа, которого никто не отдавал. Приказ есть, того, кто его отдал – нет в природе. Ну нет – и все!

– Что за бред, Франк!

– Бред, Томаш, начался потом, когда спустя еще некоторое время поняли, что процент подобных катастроф растет, и чем дальше, тем быстрее. Если три десятилетия назад график роста был пологим, то за последние пять лет он резко "задрался" вверх. Сейчас он почти вертикален. Ты понимаешь, что это значит? Люди больше не командуют людьми. Это делает кто-то другой. Хочешь знать, кто это может быть – спроси самого себя.