Эдвард Смит - Первый линзмен (Первый линзмен - 2)

- Попробуй только не взять меня!

- Но мы не должны ничему удивляться,-задумчиво продолжал Сэммс.- Едва мы коснемся оболочки,-как можем столкнуться со странными необъяснимыми явлениями. Факты, ситуации, события, даже существа, к встрече с которыми мы, судя по нашему теллурийскому опыту, видимо, совершенно не подготовлены. Хотя со многим мы сталкивались. Если бы десять лет назад кто-нибудь сказал, что существует такая раса, как ригелийцы, как бы ты реагировал? Ты же ведь в курсе - наш корабль летал туда. Час, проведенный в ригелийском городе, минутная поездка в ригелийском автомобиле доведут теллурийского жителя до потери рассудка.

- Понимаю, к чему ты клонишь,- кивнул Киннисон.- Пожалуй, я бы ввел проверку психологического здоровья. А паленийцы - те еще чуднее. Люди - пусть мы назовем их так,- которые живут на Плутоне и получают удовольствие от такой жизни! Существа необычные, их никто не понимает, насколько мне известно. Но тебе не придется удаляться слишком далеко от дома, чтобы найти работенку по разгадке таинственных явлений. Кто и сколько времени был Серым Роджером? Почему им был? Вот еще одна загадка - твой молодой Бергенхольм. Да, кстати, ты никогда мне не рассказывал, почему именно Бергенхольм, а не Родебуш и Кливленд наладили хрансгалактическую коммерцию. Это причина девяти из десяти наших самых интересных нерешенных проблем. Насколько мне известно, Бергенхольм до сих пор даже не получил звание инженера.

- Разве я не проинформировал тебя? А я считал, что мы обсудили данный вопрос. Он не инженер и не был им. Что касается первоначальной модели безынерционного привода Родебуша-Кливленда, то эта модель была не совсем удачной, ты знаешь сам...

- Откуда мне знать?! - воскликнул Киннисон.

- Они месяцами ломали голову, а результата никакого. Однажды пай-мальчик Бергенхольм притопал в их мастерскую - громадный, неуклюжий, спотыкаясь о свои собственные ноги. Он невинно таращил глаза пару минут на эту штуку, а потом и говорит:

- Почему бы вам не использовать уран вместо железа и не перемотать все так, чтобы получить волнообразные движения такой-то формы? - И он изобразил на скорую руку пару действительно великолепных кривых.

- А зачем мы должны переделывать? - заворчали Роде-буш и Кливленд.

- Чтобы все заработало,- сказал он и вышел из помещения, равнодушно озираясь, как и вошел.

От отчаяния они попытались выполнить его указания - и модель заработала. С тех пор с "Бергенхольмом" - так назвали аппарат - ни у кого не возникало никаких проблем. Вот почему Родебуш и Кливленд, причем оба, настаивали, что новый двигатель должен носить имя изобретателя.

- Я знаю, поэтому снова возвращаюсь к уже сказанному. Раз он такой гигант мысли, почему же в его собственной работе над метеоритом пока нет хороших результатов? Или они есть?

- Нет... или по крайней мере не было до вчерашнего вечера. Но вот в моем блокноте записано: он просит разрешения зайти ко мне сегодня. Он будет с минуты на минуту.

- Замечательно. Это очень кстати, я смогу поговорить с ним в твоем присутствии.

Действительно, скоро молодой ученый вошел в кабинет и был представлен комиссару.

- Начинайте, доктор Бергенхольм,-сказал Сэме.-Вы можете быть вполне откровенны с нами, будто беседуете со мной наедине.

- Как вы, вероятно, слышали, меня называют психом,- Бергенхольм сразу взял быка за рога.- Ходят слухи, что я вижу вещие сны, слышу голоса, у меня бывают видения и тому подобное. Я действую, опираясь на предчувствия и интуицию. Будто я гений. И вот в вашем присутствии хочу вполне определенно заявить: я не гений, если я понимаю значение этого слова так же, как и все остальное человечество.

Бергенхольм замолк. Сэммс и Киннисон обменялись взглядами. Последний нарушил недолгое молчание.

- Мы с советником как раз говорили о том, что вокруг нас существует слишком много непонятного. С распространением нашей деятельности на новые пространства Вселенной мы не гарантированы от того, что все чаще будем сталкиваться с самыми невероятными явлениями. Я полагаю, что мы выслушаем все, что вы нам расскажете, с пониманием и без предубеждения.

- Прекрасно. Но прошу вас не забывать, что я ученый. И как таковой, привык наблюдать явления, обдумывать их в спокойной обстановке, детально анализируя и проверяя каждую гипотезу. Я вообще не верю в сверхъестественные силы. Наша Вселенная не могла бы возникнуть, она не существовала бы, если бы не действовали естественные и неизменные законы. Я еще раз подчеркиваю неизменные, джентльмены. Все, что уже произошло, происходит сейчас или еще только произойдет, было, есть и будет статистически связано с предшествующими и последующими событиями. Если я не приму этого безоговорочно, я потеряю всякую веру в действенность научных методов. Поймите, даже если когда-либо и произошло хоть одно "сверхъестественное" событие, оно рассматривалось бы как совершенно непредсказуемое явление, которое повлекло за собой целый ряд неожиданных изменений. В это не поверит ни один ученый из нашей Вселенной.

Но я должен признаться: даже мне самому приходилось делать подобные, странные вещи - вызывать какие-либо явления, которые я не могу объяснить ни вам, ни другим человеческим существам, опираясь на принятую в нашей науке символику"

Или обратимся к еще более необъяснимому-назовите это предчувствием, если желаете. Именно об этом я и хотел поговорить с вами сегодня.

- Но вы изъясняетесь как-то загадочно,-запротестовал Сэммс.

- Я просто подготавливаю вас к восприятию невероятной вещи, о которой сообщу позже. Вам, конечно, известно, что любая ситуация, с которой рассудок не в состоянии справиться, любая действительно серьезная дилемма, которую не удается логически решить, могут вызвать расстройство рассудка - фрустрацию, бегство от реальности и так далее. Вы также, наверное, понимаете, что я стал сознавать собственные странности задолго до того, как их кто-либо заметил.

- А-а-а, я понимаю. Да, конечно,- Сэммс, весьма заинтересованный, подался вперед.-Ваша сегодняшняя личность вполне адекватна и абсолютно цельна. Как же вам удалось справиться с такой сложной ситуацией?

- Я полагаю, у вас имеются данные о моих родителях?

Сэммс, всегда собранный и проницательный, не обратил внимания на то, что норвежец ответил вопросом на вопрос.

- Да... я начинаю понимать... впрочем, комиссар Кинни-сон не имел доступа к вашему досье. Расскажите сами.

- Мой отец - доктор Хьялмар Бергенхольм. Моя мать - доктор Ольга Бьернсон. Они физики-ядерщики, причем выдающиеся. Их называют пионерами в этой области. Уже много лет они работают на самых передовых рубежах в данной науке.