Эдуард Маципуло - Нашествие Даньчжинов

«Может, он вымогает взятку? – подумал я. – Ведь пропустили же они буквально всех пассажиров автобуса, а среди них наверняка были и приезжие…» Но меня затошнило при мысли о взятке. Всю жизнь натыкаюсь на необходимость дать взятку и всю жизнь не могу сделать этого из-за каких-то бетонных рефлексов.

– Мне обязательно нужно в Тхэ-чхубанг!

– Приезжайте через год, сэр. Может быть, тогда положение улучшится.

Во мне все кипело. Ну почему мне так не везет, черт возьми! Я надел на шею спортивную сумку, взгромоздил на плечо свой большой, тяжелый чемодан и отправился пешком прочь от КПП.

– До города шестьдесят миль, сэр! – крикнул удивленный Геракл.

Я даже не обернулся и не споткнулся.

Отмахав километра два, я утомился и сел на краю дороги, свесив ноги в пропасть. Солнце жарило вовсю, но приятный ветерок с ледников делал жизнь в этой местности довольно сносной. У моих ног змеились плети можжевельника, усеянные голубоватыми круглыми плодами, совсем не похожими на шишки хвойных пород. И это на почти гладкой каменной стене. Из кучки мусора, скопившегося у его комля, рос яркий лиловый цветок. Он сотрясался и гнулся – казалось, его сводят судороги при виде моей физиономии.

– Какие мы изнеженные, – сказал я вслух и, встав на колени, дотянулся рукой до цветка, повернул венчик к себе. В его недрах ползал тяжелый бронзово-зеркальный жук, наматывая на себя золотую пыль.

Какой-то зверек, похожий на суслика, шмыгнул по крутому откосу, и вниз покатились мелкие камешки. Они катились долго, и я потерял их из виду. Только шорохи доносились снизу, будто уползала змея бесконечной длины.

Да пусть я сдохну на этой горной дороге, похожей на тропинку, но так просто не отступлю!

Я достал все свои блокноты и стал искать в них что-нибудь подходящее для данного случая. Тут были кое-какие сведения о Гималаях, об этнографии и психологии местных народов, о некоторых законах и обычаях Суверенного Княжества. Кто ищет, тот найдет, и я нашел: чтобы остаться здесь надолго, нужно убить человека или разрушить храм. Но кто бы знал, как не хотелось совершать преступлений!

Потом обнаружилась еще одна неплохая возможность – стать монастырским рабом на всю оставшуюся жизнь. Для этого нужно убить уникальное животное или спилить сандаловое дерево.

Я перечитал список уникальных животных. Их было много – выбирай любое, но всех было жалко.

Я медленно спускался по умопомрачительному склону, прославляя себя и технических работников Центра за предусмотрительность, ведь я захватил с собой пару связок прочного нейлонового шнура и альпийские крючья. Правда, крючьями я не рискнул воспользоваться. Их надо было вбивать в камень, а звуки в горах разносятся далеко. Неизвестно, кому захочется взглянуть на мою работу.

Приблизительно на одном уровне со мной в воздухе парила огромная черная птица с голой шеей. Она была словно прибита гвоздями к небу и только изредка шевелила кончиками крыльев.

«Черный гриф, – подумал я. – Ах ты, боже мой! Не свалиться бы на дно ущелья и не превратиться в падаль».

Я спустился более чем с километровой высоты в такие безобидные, если взглянуть сверху, заросли. Сориентировавшись по туристской карте и снежным вершинам, я отважно вломился в горные джунгли. Через час я был примерно на том же самом месте, с той лишь разницей, что выбился из сил. Все открытые части моего тела горели, как ошпаренные, волдыри вспухали прямо на глазах. Оказалось, я вторгся в непроходимые заросли крапивы, каждый стебель которой был с небольшое деревце.

Так начались мои героические мучения на пути в рабство. Вначале, несмотря на бедственное состояние моего тела, я ликовал при виде каждого нового растения, не похожего на крапиву, и радовался каждой букашке или пичуге. Постепенно я становился сдержанней. В перспективе я мог стать самым равнодушным к природе невольником.

Подтрунивая над собой – великолепный источник искусственного оптимизма! – я каким-то образом прошиб крапивные джунгли и с ходу завяз в еще более непроходимых зарослях горного мелколистного бамбука. На меня сыпалась какая-то труха и травяная пыль, меня кусали мухи и клещи, мои башмаки наполнились теплой жидкой грязью, в которой шевелились пиявки… И все же я пробился к деревьям. Это были, главным образом, кедры и фикусы, вперемежку с акациями, пальмами и благородным тиком, и все высоченные – с кафедральный собор, как написано в буклетах. И у подножия всей этой красоты какая-то крохотная инфузория, привязанная к тяжеленному чемодану…

Среди деревьев путешествовать куда приятней. Вскоре я вышел на проложенную в зарослях просеку. Лохматые звери, похожие на дворняжек, с повизгиванием и урчанием рвали останки какого-то животного. Из зловонной груды мяса торчали мощные ребра и литые кости конечностей. Трупоеды кинулись врассыпную при моем появлении, и я увидел огромную голову. Носорог!

Носорог строжайше охранялся в этом заповеднике, как и королевский горный тигр. А ведь убит совсем недалеко от КПП! По-видимому, преследователи загнали его в ловушку из бамбуковых зарослей и скал. Он метался в поисках выхода, прокладывая просеки в разных направлениях, пока меткий выстрел не сразил его наповал.

Те, кто его убил, взяли только рог. Я еще раз осмотрел спил. Интересная пилка у браконьеров. С подогревом. Роговая ткань была слегка оплавлена.

Я положил в чемодан обломок носорожьего ребра. Может, пригодится? Например, чтобы убедить судей в моих преступлениях. И не успел отойти от поляны, как в просвет между кронами деревьев с шумом упал ком черных перьев и начал рвать останки носорога. Так вот что высматривал мой пернатый приятель! Ждал, когда я вспугну лохматых? С таким же шумом начали падать другие птицы. И вскоре здесь собралась целая стая стервятников.

Первую ночь я провел на дереве, чтобы меня сонного не слопал какой-нибудь зверь. Вторую – тоже на дереве, но уже поближе к земле, повыше не смог вскарабкаться. А на третью ночь я и вовсе забрался в нишу под скалой, прогнав какую-то скользкую зверушку вроде жабы с длинным хвостом.

Несмотря на страшную усталость, сон не шел. Мозг пребывал в оцепенении – это, по-видимому, после отчаяния, которое захлестнуло меня при мысли, что я окончательно заблудился.

Вроде все те же белоснежные вершины упирались в небо, вроде бы с нужной стороны вставало солнце и опускалось, куда положено… Но я уже догадывался, что это уже другие вершины и что нахожусь я неизвестно где. В Бутане? Или вернулся в Непал, а оттуда махнул в Индию или Китай?

Эти три дня я почти не ел, не считая тех плодов и трав, которые казались мне съедобными. Поэтому я прислушивался к звукам в желудке лежа в нише под скалой, и силился размышлять на волнующую меня тему – что же делать? Первый же мой опыт путешествия по горным джунглям имел шансы остаться последним. А как вспомнишь, что утром натощак надо будет карабкаться на какие-то хребты, а потом спускаться в парильню долин… Короче говоря, появилась мысль остаться навсегда в этой удобной полуноре-полупещере и закончить свои дни на подстилке из сухих трав, натасканных зверюшками. С приближением рассвета мысль эта становилась все привлекательней.