Джек Вэнс - Удар милосердия

— А если он вас оскорбил?.. — жалобно простонал Паскоглу.

Магнус Рудольф вмешался в разговор:

— Просто из удовольствия продолжить беседу предположим, что мистер Бонфис обрызгал белой краской фасад вашего дома.

В два прыжка Диаспорус оказался перед Магнусом Рудольфом и окинул его жестоким взглядом.

— Что, что он сделал?

— А! Понимаю! Я бы отравил этого дикаря. Но, по всей видимости, Бонфис не совершил такой ошибки. Как я понял, его смерть была обставлена с приличием, он погиб от престижного оружия.

Паскоглу посмотрел в потолок и протянул руку посетителю.

— Спасибо, мистер Диаспорус. Спасибо за помощь.

Диаспорус вышел, а Паскоглу сказал в микрофон:

— Пожалуйста, пришлите в библиотеку мистера Торна 199.

Они молча ждали, пока появился Торн 199, тонюсенький человек с громадной круглой головой, который принадлежал к сильно мутировавшей расе. У него была изжелто-восковая кожа и яркое сине-оранжевое одеяние с красным, как и мокасины, воротником.

Паскоглу оправился от первого потрясения.

— Спасибо, что пришли, мистер Торн. Я пытаюсь установить...

— Позвольте мне одно замечание? — задумчиво произнёс Магнус Рудольф.

— Какое? — сухо осведомился Паскоглу.

— Боюсь, что мистер Торн одет не в тот наряд, который он несомненно выбрал бы по столь важному случаю. Вот если бы он пожелал нарядиться в чёрное и белое и не забыл бы чёрную шляпу...

Торн 199 ожёг Магнуса Рудольфа ненавидящим взглядом.

Паскоглу не знал, как быть. Он переводил взгляд с Магнуса Рудольфа на Торна 199 и обратно.

— Этот костюм подойдёт, — хрипло сказал Торн 199. — В конце концов, мы не будем говорить о вещах, имеющих серьёзные последствия.

— Увы, нет! Мы стараемся установить обстоятельства смерти Лестера Бонфиса!

— О которой мне ничего неизвестно!

— Тогда вам нет смысла протестовать против чёрного и белого.

Торн 199 повернулся и покинул библиотеку.

— При чём тут чёрное и белое? — не выдержал Паскоглу.

Магнус Рудольф вставил плёнку в проектор.

— Сегодня утром я ознакомился с обычаями полуострова Колар на Дуаске. У них удивительная символика одежд. К примеру, оранжевые и синие цвета, в которых появился Торн, свидетельствуют о фривольном настроении и сознательном презрении к тому, что мы, земляне, называем фактами. Напротив, чёрное и белое — цвета ответственности и мудрости. Когда они дополнены чёрной шляпой, коларцы обязаны говорить только правду.

Паскоглу сдержанно кивнул:

— Хорошо, а пока я допрошу двух священников с Камбизы.

Он с извиняющимся видом глянул в сторону Магнуса Рудольфа.

— Как я понял, они совершают человеческие жертвоприношения на Камбизе, это так?

— Совершенно верно, — подтвердил Магнус Рудольф.

Как раз в этот момент появились священники с Камбизы, два рыжих неприветливых молодца с красными рожами, мясистыми губами и бегающими глазками, наполовину погребёнными в жировых складках щёк. Паскоглу начал в официальном тоне:

— Я расследую дело о смерти Лестера Бонфиса. Вы совершили вместе с ним путешествие на «Малер принцепс», быть может, вы заметили что-нибудь, что могло бы пролить свет на обстоятельства его смерти?

Священнослужители дружно скривили рты, моргнули и отрицательно качнули головами:

— Такие люди, как Бонфис, нас не интересуют.

— Вы не поддерживали с ним никаких взаимоотношений?

Священнослужители молча глядели на Паскоглу своими колючими, как шипы, глазками.

Паскоглу не желал признать себя побеждённым:

— Я слыхал, вы собирались принести в жертву одного из дикарей Бонфиса. Это правда?

— Вы не знаете наших обычаев, — жалобно и в то же время мрачно ответил Фодор Имплиега. — Великий бог Камб существует в каждом из нас, все мы — части целого, а целое состоит из частей.

— Вы использовали слово «жертва», — подхватил Фодор Банзосо. — Это неправильно. Вы должны были сказать: «Отправиться к Камбу!» Как если бы вы шли к костру, чтобы погреться, а огонь в нём горит тем жарче, чем больше душ в него бросают.

— Ясно, ясно, — кивнул Паскоглу. — Бонфис отказался дать вам одного из своих дикарей...

— Нет, речь не шла о жертве!

— Могу ли я прервать ваши споры? — спросил Магнус Рудольф. — Думаю, мне удастся сберечь драгоценное время. Как вы знаете, мистер Паскоглу, я провёл часть утра в исследованиях. Случайно я наткнулся на описание жертвенных ритуалов камбийцев. Для того чтобы ритуал был действенным, жертва должна стоять на коленях и касаться лбом пола. В этом положении ей втыкают в уши две иглы и оставляют в коленопреклонённом состоянии в позе ритуального челобития. Бонфис лежал вытянувшись — правила не были соблюдены. Полагаю, Фодор Имплиега и Фодор Банзосо не виновны — по крайней мере в данном случае.

— Это правда, — сказал Фодор Имплиега. — Мы никогда бы не оставили тело в забвении!

Паскоглу надул щёки:

— Пока всё.

Именно в этот момент вернулся Торн 199. На нём были чёрные панталоны в обтяжку, белая блуза, чёрный жакет, наряд завершала чёрная треуголка. Он столкнулся в дверях с уходящими монахами.

— Теперь надо задать всего один вопрос, — сказал Магнус Рудольф. — Как вы были одеты вчера вечером?

— Итак, как вы были одеты вчера вечером? — повторил Паскоглу.

— На мне было синее и пурпурное.

— Вы убили Лестера Бонфиса?

— Нет.

— Вне всяких сомнений, мистер Торн 199 говорит правду, сказал Магнус Рудольф. — Коларцы совершают акты насилия, будучи либо в серых панталонах, либо в зелёном жакете и красной шляпе. Можете исключить мистера Торна из списка подозреваемых.

— Ну что же, — согласился Паскоглу. — С вами всё, мистер Торн.

Торн 199 вышел, и Паскоглу обескураженно заглянул в список. Потом сказал в микрофон:

— Попросите зайти мистера Эркюля Старгарда.

Эркюль Старгард оказался очаровательным молодым человеком — из-под копны светлых курчавых волос сияли синие глаза. На нём были штаны горчичного цвета, чёрный расклёшенный жакет и высокие чёрные сапоги. Паскоглу встал с кресла.

— Мистер Старгард, мы пытаемся выяснить всё, что может иметь отношение к трагической смерти мистера Бонфиса.

— Не виновен, — заявил Эркюль Старгард. — Я не убивал эту свинью.

Паскоглу вздёрнул брови:

— У вас были причины не любить его?

— Да, могу сознаться, я недолюбливал мистера Бонфиса.

— И в чём же причина такого нерасположения?

Эркюль Старгард презрительно поглядел на Паскоглу:

— Откровенно говоря, мистер Паскоглу, не вижу, как мои эмоции могут повлиять на ход следствия.