Александр Бушков - Здесь все иначе, иначе, иначе

По шее текла кровь, голову возле правого уха ломило так, словно туда вбили гвоздь. Видимо, Крымов решил, что робот убил его, и не стал заботиться о трупе - все равно станции вскоре предстояло превратиться в пепел.

- Марш! - вслух приказал Лех себе. Всем телом налег на дверь. Пошел по коридору, шатаясь, отталкиваясь ладонью от холодных стен. Ввалился в комнату, где стоял лазер, оперся на пульт и посмотрел вниз поверх толстой белой трубы, обвитой хромированной спиралью. Робот бережно вел к вертолету прихрамывавшего Крымова. Им оставалось метров пятнадцать.

Стараясь ни о чем не думать, Лех нажимал клавиши и крутил верньеры. Вертолет был в перекрестье визира. Крымову оставалось всего несколько шагов, хотелось плакать и кричать, и Лех, боясь, что передумает, не сможет, закрыл глаза, вдавил до упора, до хруста красную рифленую клавишу...

Когда он открыл глаза, вертолета не было. Далеко протянулась широкая полоса черного пепла, и из пепла торчали там и сям оплавленные, скрученные лохмотья металла. Капля крови звонко упала на пульт. И снова - тишина. И снова - этот запах...

- Кто же ты? - шептал Лех. - Вот ты, именно ты? Профессор? Лаборант? Экскурсант? Отойди, не лезь...

Он прошел мимо Марии, как мимо пустого места, опустился на колени рядом с опаленной землей. Нагнулся, зачерпнул ладонью пепел. Кровь начала подсыхать и неприятно стянула кожу. Тишина. И этот запах.

- Но ведь нельзя было иначе, - сказал он небу, пеплу, неотвязному запаху. - Мне плевать на ваш метаболизм, пишете вы там стихи или нет - да какое мне дело? Мне важно знать - умеете ли вы ценить жертвы и приносить жертвы? А на остальное мне сейчас наплевать, будь вы хоть кладезем галактической мудрости...

Лех мельком подумал, что нужно отыскать и выпустить Остапенко, но не пошевелился - он знал, что сможет уйти от этой черной, сожженной инопланетной земли, лишь когда наступит ночь и пепел сольется с чернотой...