Джон Мини - Фактор жизни

На мгновение юноше показалось, будто каменный мост рассыпался у него под ногами. Оракул?!

– Это… Нет, не может быть. Здесь внизу?!

– Создатель истины. – Смех Труды прозвучал невесело. – Глас Судьбы. Трудно в это поверить, не так ли?

Потрясенный Том не нашел слов.

Вот и знакомый перекресток. Они почти добрались до дома.

– Вы с отцом были там, не так ли, Том? – Голос Труды разогнал видения мальчика. – Когда была убита арестантка?

Пилот… Зловоние жареного мяса…

– Я не могу…

За перекрестком они столкнулись с группой высоких юнцов. Один из них окрикнул Тома:

– Эй, Коркориган! – Он сложил большой и указательный пальцы в кружок. – Слышал, твоя мамуля прямо как танцовщица.

Труда свирепо взглянула на них, и парни, ухмыляясь, уступили дорогу.

– Здесь становится все хуже, – пробормотала старуха, затем посмотрела на Тома. – Как ты себя чувствуешь?

Он мотнул головой, опять не в состоянии произнести ни слова.

– Не огорчайся. Со мной тоже такое бывало. Пилот не просто умерла. За всем этим скрывалось нечто большее, и Том ощущал тяжесть талисмана-жеребенка под рубашкой, словно собственную вину. Но он не мог бы объяснить свои чувства ни Труде, ни кому бы то ни было другому.

Рядом скользнула в сторону стенная панель. Том подпрыгнул от неожиданности. Сердце его заколотилось, как бешеное, и он бросил ручку тележки.

В стене открылась ниша, ведущая на склад, заполненный оборудованием для чистки. Из ниши вышла молодая пара. Он – худой и прыщавый; она – пухленькая, с очень гладкой кожей. Оба застенчиво уставились на Труду и одновременно покраснели, хотя продолжали держаться за руки.

Добродушно рассмеявшись, Труда помогла Тому снова ухватиться за ручку тележки, и они поволокли ее дальше.

Поздно вечером, лежа в своей кровати, Том вытащил жеребенка из-под рубашки и взмахнул левой рукой, повторяя управляющий жест Пилота. Талисман аккуратно распался на две половинки.

Юноша долго разглядывал дар незнакомки: черная яйцеобразная капсула и игла, прикрепленная к ней. Затем, плотно сложив две половинки вместе, он взмахнул правой рукой.

Жеребенок снова стал целым. Навсегда застывший, рвущийся к свободе…

Том спрятал талисман.

Глава 3

– Твои родители дома?

Перед Томом стоял патруль: широкоплечий мужчина с бесстрастным лицом в черном шлеме и похожая на него женщина. Словно близнецы… Их фигуры отбрасывали на стену туннеля длинные тени.

– Э-э-э, да… – Том повернулся в сторону комнаты. – Отец?

Однако офицер уже прошел мимо. Том заметил на бедре служителя закона кинжал. Вероятно, от частого использования его рукоятка была отшлифована до блеска.

– Входите, входите. – Отец стоял у стола, гостеприимно улыбаясь. – Пожалуйста, присаживайтесь.

Женщина, следовавшая за Томом, сняла шлем, положила на стол, но осталась стоять.

– Спасибо. – Она провела рукой по коротко стриженным волосам. – Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.

Клипса-идентификатор у отца засветилась.

– Деврейг Коркориган. – Офицер отвел взгляд от дисплея, встроенного в кольцо на большом пальце. – Торговец?

– Да. – Широкое лицо отца расплылось от радости. – Верно.

Офицеры были из подразделения службы безопасности, а не из милиции. Местные. У них было только холодное оружие, ничего лучевого.

– Были ли вы вчера утром на рынке? – спросила женщина.

– Я видел, как арестованная попыталась бежать, – сказал отец, осторожно подбирая слова. – У милиционеров не было иного выхода. Я в этом уверен.

Женщина кивнула.

– Она была цыганкой, – решительно произнес офицер. – И, разумеется, воровкой.

«Она была Пилотом», – хотел сказать Том, но язык у него не повернулся.

– Это все объясняет, – быстро сказал отец. – Хвала Судьбе, у нас есть вы и милиция. Господа офицеры, мы тут собрались перекусить. Не хотите ли присоединиться? – Он погладил себя по большому животу и улыбнулся.

Мужчина фыркнул, а женщина вежливо поклонилась.

– Нет, спасибо. Мы обойдемся.

– А это что за мальчик? – Мужчина кивнул в сторону Тома.

– Мой сын Том. Ему четырнадцать стандартных лет.

«Остался всего гектодень, и мне исполнится пятнадцать», – подумал Том.

– Минуту! – Глянув на дисплей, офицер подозрительно прищурился. – Есть здесь кто-нибудь еще?

– Только моя…

В глубине комнаты отодвинулась занавеска спальной ниши, и оттуда выглянула мать. Лучезарно-красивая. Рыжие волосы, как медный нимб, окружали ее голову и сверкали в сиянии светильника.

– Ведь в Фарлгрине холодно, – сказала она Тому. От смущения он даже зажмурился.

«Мама, об этом мы говорили прошлой ночью, – подумал он. Снова открыв глаза, он увидел, как ее клипса-идентификатор вспыхнула рубиновым светом. – Пожалуйста, соберись».

– Ранвера Коркориган, офицеры. – Мать ослепительно улыбнулась. – Рада с вами познакомиться.

Мужчина резко втянул носом воздух.

– М’дам? – в разговор вступила женщина-офицер. – Вы были вчера на рыночной площади?

– Я не допускаю подобных разговоров в моем доме… Офицеры переглянулись.

– Она живет в мире иллюзий, – пробормотал отец. – Происшествия… огорчают ее.

– Понимаю… – Женщина-офицер нахмурилась, затем сняла со стола шлем. – Я думаю, нам больше незачем вас беспокоить.

– Один момент. – Отец поднял загрубевшую от работы руку. – Насколько я понимаю, вчера во время происшествия были ранены милиционеры. Наверное, потребуются затраты на их лечение.

– Мы позаботимся о них. – Надев шлем, женщина кивнула своему напарнику.

– Сэр. М’дам. Спасибо за сотрудничество. После того как служители порядка ушли, отец плюхнулся за стол. Некоторое время сидел, качая головой.

– Никогда не угадаешь, как себя вести. – Он выглядел озадаченным. – Неопытные, что ли, раз отказываются от денег…

Мать, удалившись в нишу, задернула занавеску.

Когда Том в середине дня вернулся домой, комната оказалась не убрана, а ниша все еще была задернута занавеской. Юноша покачал головой, забрался в свою нишу и сел, скрестив ноги, на кровати.

– Квере ост?

Перед глазами жеребенок. И не слишком отличается от его талисмана.

Том взмахом руки понизил звук перед тем, как ответить на языке элдраик:

– Ест еквос.

Когда он покидал рыночную площадь, Падрейг и Левро бросали на него кислые взгляды, поскольку обычно никто из сыновей и дочерей торговцев не мог уклониться от своих обязанностей. Но мать хотела, чтобы Том имел возможность «совершенствоваться».