Александр Казанцев - Ойла. Двенадцатая луна Земли

Анри Лот и Чарльз Гоббс деликатно вышли, а уборщица осталась стоять у дверей, как бы на страже. Через некоторое время маленькая женщина вышла и сказала англичанам:

— Лондонские врачи были правы, у шефа злокачественная опухоль желудка. Они хотят резать его и силой отделить эту опухоль от органов. Позвольте мне освободить столь ценного здесь профессора от этого испытания.

— Как вы можете это сделать? — спросил Анри Лот.

— Я — врач, — сказала женщина. — Меня зовут Ойла. Я обучена извлекать такие опасные опухоли, не причиняя вреда человеческому телу.

— Где вас могли обучить этому? — спросил удивленный Гоббс.

— Я не могу вам всего рассказать. Это было бы слишком тяжело для меня. А мне надо сохранить силы для операции.

— Как можно изнутри извлечь часть органов?

— Я вам сейчас покажу кое-что, — и она попросила уборщицу принести две вязальные спицы и попросила у мужчин зажечь зажигалки. Чарльз Гоббс пожал плечами и выполнил её просьбу.

— Хотите, я проткну вам руку, и вы не почувствуете этого? — спросила она.

— Вы маленькая шутница, — с улыбкой сказал Гоббс, по-видимому, совсем не расположенный предоставить себя для подобного опыта.

— Тогда я при вас проткну свою руку, — сказала загадочная целительница, и стала вводить острие спицы себе ниже локтя. Скоро спица другим концом вышла наружу, проткнув всю мышечную ткань между двумя костями, не выдавив ни капельки крови.

— Это делают фокусники в цирке, — отметил француз.

— Тогда я покажу вам то, на что не решаются ваши фокусники. Я проткну себе сердце.

— Не делайте нас свидетелями своего самоубийства, — темпераментно воскликнул Анри Лот. Но женщиночка, отнюдь не смущаясь мужчин, оголила свою грудь и стала вводить острие спицы вглубь, опять не вызвав никакого кровотечения. Видимо, она нащупала сердце, и спица, вонзившись в миокард, начала вибрировать вместе с его сокращениями.

— Кошмар какой-то, — воскликнул Анри Лот, — я никогда бы этому не поверил.

— Как видите, я не умерла, и не испытала никакой боли. Так же точно я удалю из желудка профессора Уоллера злокачественную опухоль. И попрошу только какое-нибудь блюдо или тарелку, чтобы положить отторгнутую ткань.

— А ведро, куда стекала бы кровь, вам не нужно? — спросил француз.

— Крови не будет, — заверила Ойла.

Мужчины переглянулись.

— Только позвольте нам не присутствовать при вашем опыте, — сказал Чарльз Гоббс, — трудно поручиться за себя.

— Да, мы лучше покурим, — согласился Анри Лот.

Это были мучительные сорок минут, спустя которые из спальни Уоллера вышла торжествующая уборщица, неся на блюде чудом извлеченную опухоль. Затем появилась скромная Ойла, и спросила, может ли она спускаться в поселок или молодой джентльмен отвёзет ее на машине.

— Да, конечно, я вас отвезу. Тем более что нужно дать из порта радиограмму, отменяющую надобность в хирургической бригаде.

— Оказывается, Джеймс, за чудесами не нужно отправляться за тысячи лет назад, или вперед, — сказал Анри Лот. — Что ты чувствуешь сейчас?

— Я чувствую себя много лучше, если не совсем здоровым. А до этого я не чувствовал ничего, но старался вести себя по-мужски и все подшучивал над докторшей. Говорил ей, что она выглядит молодо для своих лет.

— И что она ответила?

— Она сказала: «Не говорите о моих годах. Вы все равно этого не поймете».

— С тобой, вернее с ней, придётся согласиться, — заключил Анри Лот. — Понять нам произошедшее, невозможно, потому что такого просто не может быть.

Глава четвёртая. Быть не может потому, что…

Самый удобный ответ:Чего не знаю — того нет

.

Ранним утром в семь часов Фантаст был поднят с постели телефонным звонком. Звонила из Сибири племянница, Света, дочь старшего брата:

— Дядя Шура, умоляю, помогите! Вы не представляете себе, что мы с мамой вчера пережили. Папа вдруг входит к нам в комнату и говорит: «Я пришёл с вами простится», «А что такое?», «Я проколол себе сердце», — сказал он и показал торчащую из груди спицу, которая, видимо, касалась сердца. От спицы по груди текла струйка крови. Сейчас он вылетел в Москву, и придёт он, конечно, к вам. Ради бога, возьмите с него слово, что он не будет повторять своих диких опытов.

Фантаст пообещал, что поговорит с братом, для которого был авторитетом.

Самолёт должен был прилететь позже, а до этого к Фантасту пришёл его друг — кинорежиссёр с «Центрнаучфильма» Юрий Фёдорович Сенчуков вместе со своим знакомым, исследователем-любителем Наумовым:

— Александр Петрович, мы хотим показать вам небольшой документальный фильм, от которого волосы становятся дыбом.

— Что вы хотите сказать? — спросил Фантаст.

— Вы слышали о филиппинских врачах, которые делают операции бескровно, без скальпеля вынимают органы человека и возвращают здоровье?

Фантаст слышал об этом. Эти люди только на Филиппинах проявляли свои необыкновенные способности.

Кинематографист и его приятель наладили принесённую с собой аппаратуру:

— Мы сейчас покажем вам полосную операцию на сердце, — сказал Наумов, — проведённую филиппинцами, хилерами, как их называют.

— Если вы не торопитесь, — сказал Фантаст, — то ко мне часа через два должен приехать мой соратник и друг профессор, хирург — кардиолог Григоров Сергей Семенович. С ним мы работаем над протезированием сердца. Давайте посмотрим ваш документальный фильм вместе.

Гости согласились. И пока пили утренний чай, который наладила супруга Фантаста, Наумов рассказывал об этих загадочных людях. Эти люди делают удивительные бескровные операции, самая простая из них — это удаление аппендикса, дающего о себе знать у большинства людей; удаление катаракты с глаз. Они делают полостные операции, и, якобы, удаляют опухоли, даже злокачественные.

— Откуда такие великие врачи?

— Не знаю, откуда идут их знания. Само воздействие их на пациента — анестезирующее. И пациент во время операции ничего не чувствует, то есть, никаких болевых ощущений не воспринимает.

Часам к двенадцати приехал профессор Григоров, заслуженный деятель науки, и когда узнал, что ему хотят показать полосную операцию филиппинских врачей, очень заинтересовался, но был насторожен:

— Что бы они мне не показали, — сказал он, — я, который провел в своей жизни немало таких операций, не поверю даже тому, что увижу своими глазами. Хирурги — самый консервативный народ в медицине. Они вторгаются скальпелями в тело пациента, и, прежде всего, помнят первое наставление Гиппократа — «Не навреди!»