Пол Андерсон - Полет в навсегда

— Тысяча двадцать семь. — Белготай свистнул. — Н'близкий путь! Но я был уверен, что ты нав'рняка из пр'шлого. Н'кто еще не пр'бывал из б'дущего.

— Ты хочешь отказать… это невозможно? — потерянно спросил Саундерс.

— Н'знаю. — Белготай криво усмехнулся. — Да и кто из б'дущего стал п'сещать эту эпоху, д'же если б смог? Д'вай, рассказывай.

Саундерс разозлился. Виски уже растеклось теплом по его венам. — Я продаю информацию, — холодно произнес он, — а не раздаю ее даром.

— Что ж, ч'стно сказано. Давай, М'ртин Саунд'рс.

Саундерс вкратце рассказал ему свою историю. Под конец Белготай медленно кивнул.

— Ты н'ткнулся на Фанатиков, тогда, п'тьсот лет н'зад, — сказал он. — Они не выносят п'тешественников по врем'ни. Да и б'льшинство людей тоже.

— Но что случилось? Что это за мир, в конце концов?

Он уже стал легче воспринимать акцент Белготая.

Произношение немного изменилось, гласные звучали чуть по-другому, «р» стала произноситься примерно так, как в двадцатом веке в датском или французском. Добавились иностранные слова, особенно испанские. Но тем не менее все было понятно. Саундерс слушал. Белготай был не очень сведущ в истории, но его цепкий ум ухватил наиболее значимые факты.

Время потрясений началось в двадцать третьем столетии после восстания марсианских колонистов против все более продажного и тираничного Земного Директората. Столетие спустя началось великое переселение народов Земли, вызванное голодом, эпидемиями и гражданской войной, из этого хаоса вырос религиозный энтузиазм Армагеддонистов — или Фанатиков, как их назовут позднее. Через пятьдесят лет после бойни на Луне военным диктатором Земли стал Хантри, и власть Армагеддонистов растянулась почти на три столетия. Правление их было отчасти номинальным, на огромных территориях постоянно вспыхивали восстания, а колонисты на других планетах окрепли достаточно, чтобы не пускать Фанатиков в космос, но в тех местах, где им удавалось удерживать контроль, они правили с абсолютной жестокостью.

Среди многого прочего они запретили и путешествия во времени. Но они и так не были популярны со времен Войны во Времени, когда побежденная армия Директората просочилась из двадцать третьего в двадцать четвертое столетие и устроила резню, прежде чем их попытка захватить планету была подавлена.

Путешественников во времени в любом случае и так было очень немного, будущее было слишком непредсказуемым и опасным — и их зачастую убивали или захватывали в какой-нибудь беспокойной эпохе.

В конце двадцать седьмого столетия Планетарная Лига и Африканские Раскольники покончили, наконец, с правлением Фанатиков. Из послевоенного хаоса поднялся Африканский Мир, и два столетия человечество наслаждалось эрой относительного спокойствия и прогресса, которую теперь с завистью вспоминают, как золотой век. И действительно, современная хронология начинается с года восхождения на престол Джона Мтезы I. Крах наступил из-за внутреннего загнивания и всплесков варварства на внешних планетах, после чего Солнечная Система разбилась на множество маленьких государств и даже независимых городов. Это был трудный, беспокойный период, хотя и не без некоторого блеска, но теперь он быстро клонится к концу.

— Это один из г'родов-государств, — сказал Белготай. — Он наз'вается Лиунг-Вей. Его основали синезские захватчики около трех столетий назад. Теперь им правит диктатор Краусманн, упрямый старый осел, к'торый не станет сдаваться, х'тя армии Владыки Атлантики уже стоят у самых его в'рот. Видел то красное сияние? Это их излучатели обрабатывают наш силовой экран. К'гда они его пробьют, то захватят г'род и накажут его за то, что он так долго сопротивлялся. Ник'го эта перспектива не радует.

Он рассказал немного и о себе. Белготай был осколком умирающей эпохи, когда небольшие государства нанимали наемников, чтобы те за них сражались. Рожденный на Марсе, Белготай продавал свои услуги по всей Солнечной Системе. Но небольшие кучки наемников оказались бессильны против организованных новобранцев восставших наций, и после разгрома своего отряда Белготай бежал на Землю, где влачил жалкое существование вора и наемного убийцы. Ему нечего было ждать от будущего.

— Ник'му теперь не нужен вольный стрелок, — уныло произнес он. — Если Ищейки меня к тому времени не поймают, я сам повешксь, к'гда Атланты возьмут г'год.

Саундерс сочувственно кивнул.

Белготай приблизился, его раскосые глаза сверкнули.

— Но ты м'жешь мне помочь, М'ртин Саунд'рс, — прошептал он. — И с'бе тоже.

— Как? — непонимающе моргнул Саундерс.

— Да, да. В'зьми меня с собой, вытащи из эт'го проклятого времени. Тут тебе никто не см'жет помочь, они знают о п'тешествиях во времени не больше тебя. Наверняка тебя тут засунут в каталажку, а машину разобьют. Тебе надо см'тываться. Возьми меня!

Саундерс нерешительно замер Что он в действительности знает об этой эпохе? И сколько правды в словах Белготая?

Насколько ему можно верить…

— Высади меня в т'кие времена, к'гда вольный стрелок снова сможет ср'жаться. А я тем временем стану помогать тебе. Я неплохо упр'вляюсь с пистолетом и виброножом. Не можешь же ты скакать по б'дущему один.

Саундерс задумался. Впрочем, что тут долго размышлять — и так было ясно, что этот период для него бесполезен. К тому же Белготай спас его, пусть даже Ищейки не такие страшные, какими он их расписал. И… если уж на то пошло, ему нужен кто-нибудь, с кем можно просто поговорить. Кто помог бы ему забыть Сэма Халла и пропасть столетий, отделяющую его от Евы.

Решение пришло.

— Хорошо.

— Отлично! Ты не пож'леешь, Мартин. — Белготай встал. — П'шли, пора отправляться.

— Прямо сейчас?

— Чем ск'рее, тем лучше. А вдруг твою машину найдут? Тогда станет слишком поздно.

— Но… тебе же надо собраться, попрощаться…

Белготай шлепнул себя по сумке.

— Все мое со мной. — В его дерзком смехе пробилась горечь.

— Мне не с кем пр'щаться, разве что с кредиторами. П'шли!

Наполовину ошеломленный, Саундерс вышел вслед за ним из таверны. Слишком уж быстро пришлось ему прыгать из эпохи в эпоху, и у него не было возможности приспособиться.

Например, если он когда-нибудь вернется в свое время, у него в эту эпоху будут жить потомки. При скорости, с какой распространяются родственные связи, в каждой из враждующих армий окажутся люди, несущие в себе кровь его и Евы, и они сражаются между собой, даже не задумываясь о той нежности, благодаря которой появились на свет. Но ведь и я сам, устало подумал он, не задумывался в свое время, имею ли общих предков с теми, кого сбивал во время войны.