Сергей Герасимов - Искусство умирать

– Ванька, голос! – сказал Орвелл.

Фигурка с тремя руками ожила, задвигалась и стала петь бессмысленную песенку, хлопая себя ладонями по лбу.

Появились в нашем веке людоедо-человеки…

Так начал петь Ванька. Игрушка была устроена таким образом, что, как только несколько случайных и полубессвязных строк давали подобие смысла, фигурка Ванька замирала. Зато начинала петь следующая фигурка. Воробей, мышь или рыбка испуганно открывали рот и продолжали ту же песню. И снова случайные строки вдруг совпадали по смыслу – животное прекращало петь и передавало эстафету диктофону. Диктофон передавал эстафету пустоте. Пустое пространство пело продолжение глупейшей песенки. Потом снова начинал Ванька – так песенка бегала по кругу. Как утверждали психологи, Ванька пекрасно снимал усталость и напряжение. Действительно снимал. Игрушка реагировала только на два приказа:

«Ванька, голос!» и «Ванька, молчать!». Отдыхать с помощью такой игрушки называлось «Валять Ваньку». Ваньки были во всех служебных кабинетах, во всех частных домах и квартирах, во всех развлекательных заведениях. Миниатюрные Ваньки устанавливались даже в автомобилях. Но пройдет несколько месяцев и новая модная игрушка вытеснит доброго веселого Ваньку.

Жили-были Ваня с Петей на неведомой планете… – продолжал чирикать воробей, довольно мелодично. Мелких животных специально выращивали в больших количествах, чтобы удовлетворить спрос на Ванек.

Каждое животное выдерживало гарантированные две недели такой жизни, а потом умирало и заменялось новым.

Как срубили все кокосы – занялись пномпеньским боксом.

Самый модный спорт теперь – надо пнуть сильнее пень! – спел воробей и закрыл клюв. Строчки совпали по смыслу, и теперь включился диктофончик. Орвелл слышал его, не различая слов. Он сидел с закрытыми глазами.

А когда повырастали, зубы вставили из стали.

Эти зубы как ножи – очень-очень хороши.

Смысл снова совпал и теперь песню подхватило совершенно пустое место.

Ничто произносило слова – совсем несложный трюк современной техники.

Ванька помогал; Орвелл чувствовал, что усталось уходит.

Телефон.

– Алло? – Орвелл поднял трубку, – вы никак не могли обойтись без меня?

Да, меня это интересует, но сегодня я занят.

Сегодня он действительно был занят. Дело в том, что случилось экстраординарное событие: вторая планета Бэты Скульптора перестала отвечать по лучу надпространственной связи. Перестала отвечать во всех диапазонах; перестали отвечать все станции связи. А станций было не меньше десятка.

Орвелл листал только что прибывшую информацию о планете. Большую часть записанного он знал сам. Но, когда случается чрезвычайное событие, может помочь любая мелочь. Орвелл бы никогда не простил себе, если бы он пропустил такую мелочь.

Вторая планета Бэты Скульптора была единственной, не считая Земли, где существовала разумная жизнь. Разумная жизнь на «Бэте» (так называли планету все, кто имел доступ к информации) прекратилась несколько столетий назад. Зато сохранились памятники истории, поистине великой истории народа, который уничтожил сам себя.

Древние обитатели Бэты имели цивилизацию, гораздо превосходящую земную. Они смогли пережить изобретение топора, пушки, ядерной бомбы, психотропного оружия, бомбы с кибернетическим мозгом и прочих прелестей, без которых не развивается ни одна культура. Но они пошли дальше: был создан аппарат, уничтожающий только опасного врага. Это было устройство небольшого размера, которое прикреплялось к любому оружию – к кибернетическому мозгу, к пушке, даже к луку с натянутой тетивой. Если приближался опасный враг, то оружие срабатывало на уничтожение; если приближался трус, предатель или просто ничтожный человек, оружие его иногрировало, оставаясь взведенным. После двух-трех столкновений вражеские армии просто разбегались по домам, потому что никто не хотел воевать. Оставались только слабаки и нерешительные.

Но войны не прекращались – начальники посылали в бой все новые и новые толпы. И все новые толпы дезертировали, прореженные гребенкой супероружия, которое убивало только смелых. Так начался искусственный отбор на вырождение.

Оставшиеся в живых трусы были неспособны уничтожить громадные запасы оружия, а оружие срабатывало вновь и вновь, выбивая из опустившейся человеческой массы лучших и оставляя худших. Все худших, худших и худших. Пришло время и жители Бэты потеряли письменность. Потом они разучились разговаривать. Потом были полностью поглощены дикой природой. Вскоре на планете не осталось ни одного разумного существа.

Вторая планета Бэты Скульптора довольно быстро была освоена людьми – она по большинству параметров походила на Землю. Тридцать-сорок лет на Бэте процветала колония землян, которая постоянно расширялась. Поселенцы обычно не хотели возвращаться, называя новую родину обретенным раем. Дети, родившиеся на Бэте, и думать не хотели о возвращении на Землю.

Орвелл однажды посетил эту счастливую колонию – лет тринадцать назад. Это и в самом деле был курорт всепланетного масштаба; с обилием пищи, развлечений и минимумом труда. В тот раз Орвелл подумал, что Бэта – лучшее место во Вселенной, где бы он мог провести свою старость. Но до старости было еще далеко.

И вот теперь там что-то случилось. Правда, счастливые жители Бэты иногда не понимали земных забот и устраивали и мелкие веселые розыгрыши и праздники, во время которых со связью могло происходить все, что угодно. В этот раз начиналось так же. А потом анализаторы логики (устройства, контролирующие каждый надпространственный приемник) объявили об опасности. И после этого связь прервалась. В этой ситуации даже не пахло ни праздником, ни розыгрышем. Орвелл оперся подбородком о кулаки и задумался. Снова заорал телефон.

– Я же сказал, что занят, – он помолчал, вслушиваясь в сообщение. – Ладно, я буду. Это действительно важно.

Еще этого не хватало.

Если только это правда.

Он положил трубку и нажал кнопку вызова.

– Сейчас выезжаем. На базу Х – 14. Потом отведете машину обратно. Я сегодня не вернусь.

– Когда быть готовым? – спросил сержант.

– Сейчас.

Через пять минут Орвелл сидел в машине. Голубой жук с прозрачной кабиной плавно взял с места и, ускоряясь, двинулся к тоннелю. Орвелл чувствоввал, как ускорение прижимает его к креслу.

Водитель был нужен, собственно, только вначале и в конце поездки. Сам тоннель контролировался электроникой и скорость автомобиля достигала сверхзвуковой. Конечно, такие скорости требовались лишь для поездок на большие расстояния. До базы Х – 14 было около восьмисот километров.