Вячеслав Пальман - Красное и зеленое

Теперь следовало узнать, где авторы открытия. Без труда установили факт гибели академика Максатова. Подтвердились слухи и о том, что Ильин попал в плен вместе с Бегичевой и Терещенко.

Поиски Ильина продолжались без результатов почти весь 1943 год. И даже когда армия фон Паулюса оказалась в огромном котле и была разгромлена, а другие армии Гитлера неудержимо покатились на запад, даже и тогда по линии гестапо и ТОДТа все еще шли категорические указания продолжать розыск Ильина и его сотрудников.

Создатель удивительного «вещества Ариль» оказался неуловимым.

До поры до времени «дело Ильина» положили в архив.

В августе 1943 года, когда танковые корпуса Гитлера после неудачи под Курском и под Орлом медленно стали пятиться на запад и весь Восточный фронт дрожал и трещал под ударами советских дивизий, «дело Ильина» снова вынули из архива.

На этот раз новые показания дал предатель, добровольно перешедший к немцам где-то под Вязьмой.

История не сохранила его фамилии. Бывший работник одного из отделов Академии наук, он знал кое-что о трудах академика Максатова и его института. На допросе он был чрезвычайно удивлен, когда услышал вопрос, не знает ли он некоего Ильина. Предатель ответил, что слышал об Ильине и его открытии, и выложил все, что в свое время коснулось его ушей.

— Ильин, — сказал он, — работал над сближением хлорофилла растений и гемоглобина крови, расширяя тем самым гипотезу Тимирязева и Нисского о связи этих двух самых сложных и пока еще таинственных веществ органического мира. Ученому удалось перед самой эвакуацией получить препарат, с помощью которого он превращал животных в некие гибриды между растениями и животными. Такое зеленое животное приобретало способность ассимилировать углекислоту из воздуха и развивалось на солнце без органической пищи. Первая веха на пути к самому дешевому и самому массовому производству мяса без каких бы то ни было кормов.

И снова — в который раз! — во все концы Германии, по всей Европе, завоеванной гитлеровцами, по оккупированным областям России, Украины, Белоруссии и Прибалтики понеслись секретные депеши с требованием разыскать Ильина. И снова — никаких следов.

А Ильин между тем жил, воевал, ждал освобождения и боролся за него.

Партизанский отряд, где находились наши герои, действовал в больших лесах северо-западнее украинского города Сумы. В начале 1943 года партизаны под давлением противника ушли на запад, сначала к Полтаве, а затем перешли Днепр и обосновались на стыке Украины и Белоруссии. Отряд не был связан с Большой землей, не удавалось ему установить контакта и с крупными частями украинских и белорусских партизан. Но это не мешало отряду наносить довольно чувствительные удары по немецким гарнизонам, по коммуникациям и полицейским постам. Мы теперь не узнали бы наших друзей. Аркадий Павлович за год трудной и опасной жизни почти утерял свой юношеский азарт, стал более сдержанным, молчаливым и расчетливым в действиях. Изменился он и внешне: похудел, на узком лице резче проступили мужественные складки. В твердо сжатых губах и упрямом подбородке с продолговатой ямочкой чувствовалась твердая воля бывалого бойца. Серые глаза смотрели строго и холодно. Он выглядел значительно старше своих лет.

Не в пример ему, круглое и белое лицо Иона Терещенко осталось таким же круглым, но только не таким мальчишески румяным. Первая встреча со смертью, с войной, с опасностью там, около степного мостика, и потом в глиняном карьере не прошла для него бесследно. Испуг так и остался жить в его светлых, чуть навыкате глазах. Он мог шутить, улыбаться, но глаза его все время были настороже, словно он ежеминутно, ежечасно ждал опасности, беды, какой-то трагедии. Высокая, плотная фигура Терещенко, предрасположенная в обычной обстановке к полноте, как-то увяла; он стал слегка горбиться и, когда сидел в одиночестве, заметно сжимался, как напуганная до смерти большая нахохлившаяся птица.

Но в боевых действиях он не отставал от других и непременно держался ближе к Ильину, которого считал своим покровителем.

Из этой троицы только Маша Бегичева, пожалуй, осталась такой же задорной и восторженной девушкой, какой ее знали еще в институте.

Месяцы трудной жизни в землянках, бои и смертельная опасность словно бы не затрагивали душу и мысли девушки. Она могла петь, собираясь в рискованную операцию, на находила, над чем посмеяться, когда партизаны из последних сил пробирались в ночную пору в густолесье, ходя от врага. Она видела кровь, много крови, но с ранеными разговаривала веселым тоном, каким говорят с друзьями на товарищеской встрече, когда вокруг музыка и счастье. Она и внешне не очень изменилась, только покороче остригла свои белые волосы. Когда она появлялась в землянке или в лесном домике, веселая, жизнерадостная, там быстро исчезала угрюмая напряженность, лица суровых людей разглаживались, разговор становился оживленным. Именно за эту ласковую веселость и неунывающий характер ее и любили в отряде.

Командир отряда называл Машу дочкой.

Тяжкое испытание выпало на долю отряда в конце 1943 года.

Партизаны пустили под откос воинский эшелон немцев. И не успели уйти. Район леса, где находилась база, был окружен карателями. Бой продолжался два дня, отряд понес большие потери. Когда кончились патроны и гранаты, командир приказал оставшимся бойцам рассыпаться и небольшими группами пробираться в дальний, всем известный район. Оружие оказалось теперь ненужным: патронов не было.

Ильин, Терещенко, Бегичева и еще три бойца ночью вышли из леса на зады небольшой деревни. В первом же доме их приняли, накормили, поделились одеждой. И тут на деревню наскочила облава. Партизан, как, впрочем, и остальных жителей, захватили, увезли в город. Их подержали в тюрьме, допросили для порядка, записали вымышленные фамилии и без задержки погнан ли на железнодорожную станцию. Погрузили в вагоны, двери вагонов задвинули, повесили замки и повезли.

Ехали двое суток.

Прошел слух, что проехали Польшу. Неужели еще дальше, в самую Германию?

Когда однажды вечером поезд остановился в тупике и двери вагонов распахнулись, пленники увидели чужой лес, чужие горы и домики полустанка. Это был конечный пункт маршрута.

Выгрузились, стали строиться, пошатываясь от изнеможения. По площади перед станцией расхаживала группа офицеров в форме войск СС. Друзья поняли, что их ждет лагерь.

Пленных повели через лес в полном молчании.

У ворот лагеря Маша сказала еле слышно:

— Прощай…

— Крепись. Я найду тебя. Ни слова о прошлом, слышишь?