Хол Клемент - Звездный свет (сборник)

Барленнан не стал спрашивать, что означает это новое слово, поскольку общий смысл последней фразы был понятен и без того.

— Я приду и посмотрю, — пообещал он.

Друзья Летчика на внутренней луне Месклина предсказали погоду точно. Едва командир, припавший к палубе на корме своего корабля, отсчитал десяток солнечных восходов, как небо начало проясняться, а ветер ослабевать. Это были верные признаки приближения «глаза» тайфуна. Теперь на основании собственного опыта он знал, что спокойный период продлится, как и утверждал Летчик, одну-две сотни дней.

Командир привлек внимание экипажа свистом, который разорвал бы Лэкленду барабанные перепонки, будь тот способен слышать звуки такой высоты, и принялся отдавать приказания.

— В поле выйдут два охотничьих отряда одновременно. Один отряд поведет Дондрагмер, другой — Меркус. Каждый возьмет девять матросов по своему выбору. Я останусь на корабле для связи — Летчик собирается передать нам еще несколько говорящих машин. Как только небо очистится окончательно, я отправлюсь за ними к Холму Летчика; машины и другое нужное имущество доставят его друзья сверху, поэтому до моего возвращения всем оставаться у корабля. Через тридцать дней после моего ухода будьте готовы к выступлению.

— А вы не слишком торопитесь, командир? Ведь ветер будет еще очень сильный.

Помощник был хорошим другом, и потому вопрос его не показался Барленнану неуместным, хотя иных командиров подобное замечание насчет их решения привело бы в ярость. Барленнан помахал клешнями, что у месклинитов соответствовало улыбке.

— Ты, конечно, прав. Но я не хочу тратить время зря. К тому же до Холма Летчика всего одна миля.

— И все-таки…

— Более того, он расположен в подветренном направлении. У нас в кладовых много миль канатов; я привяжу два каната к своей сбруе, и двое матросов, например Тербланнен и Харс, под твоим, Дон, надзором будут вытравливать их по мере моего продвижения. Возможно — и даже почти наверняка — меня собьет с ног, но если бы ветер был способен наброситься на меня с такой силой, что лопнула бы добрая морская снасть, наш «Бри» давно бы уже отнесло далеко от моря.

— И все-таки, даже если вас просто собьет… или вдруг поднимет… — Дондрагмера мучило беспокойство, и мысль, которую он высказал вслух, заставила дрогнуть даже командира.

— Падение… да. Но не забывай, здесь мы в двух шагах от Края… на самом Краю, как говорит Летчик, и когда я взглянул на север с вершины его Холма, я ему поверил. Как многие из вас уже поняли исходя из собственного опыта, падение здесь ничего не значит.

— Однако вы сами приказали нам вести себя так, как если бы у нас был нормальный вес, чтобы мы не обрели привычек, которые могут оказаться пагубными по возвращении в обитаемые страны.

— Правильно. Это и не сделается привычкой, поскольку в нормальных странах никакому ветру меня не поднять. Одним словом, будет так, как я сказал. Пусть Тербланнен и Харс проверят канаты… нет, сам проверь. На это потребуется много времени. Вот пока и все. Вахте под брезентами — отдыхать. Вахте на палубе — проверить якоря и крепления.

Дондрагмер, начальник палубной вахты, понял, что разговор окончен, и принялся за выполнение приказа с присущей ему энергией и деловитостью. Помимо всего прочего, он послал матросов вычистить снег, набившийся между плотами: как и капитан, он ясно представлял себе возможные последствия оттепелей с заморозками. Барленнан же сидел расслабившись и с грустью спрашивал себя, кому из своих предков он обязан способностью попадать в неприятные ситуации, из которых невозможно выпутаться с честью.

Идея насчет канатов возникла у него совершенно самопроизвольно, и прошло несколько дней, прежде чем аргументация, которую он выдвигал перед помощником, стала звучать убедительно для него самого. Тучи тем временем исчезли, но он все еще чувствовал себя неважно, когда спустился на снег у носовых плотов, бросил последний взгляд назад на двух своих самых могучих матросов и на канаты, которые они держали, и пустился в путь по вылизанному ветром берегу.

Впрочем, все оказалось не так уж плохо. Вначале канаты слегка оттягивали его вверх, поскольку палуба на несколько дюймов возвышалась над уровнем грунта, но береговой уклон быстро скомпенсировал это неудобство. Деревья, которые столь честно служили кораблю в качестве швартовочных опор, по мере удаления от моря росли все гуще и гуще. Это были низкие, будто придавленные растения с широко растопыренными щупальцами-сучьями и короткими толстыми стволами, в общем подобные деревьям на знакомых ему просторах далеко на юге Месклина. Правда, тяжесть здесь была в двести раз меньше, чем в полярных районах, и ветвям было легче, так что кое-где они поднимались вверх, совершенно не касаясь почвы. Деревья росли настолько тесно, что в конце концов соседние кроны стали переплетаться в путаницу коричневых и черных ветвей, образуя превосходную опору для движения. Через некоторое время Барленнан обнаружил, что можно карабкаться к Холму, цепляясь передними клешнями, разжимая задние и выбрасывая гусеницеподобное тело вперед, на манер червяка-землемера. Ветки немного мешали ему, но и ветки и крупные сучья были довольно гладкими и не являлись серьезным препятствием.

После первых двухсот ярдов берег стал подниматься довольно круто, и на середине пути Барленнан был уже на шесть футов выше уровня палубы «Бри». Отсюда можно было разглядеть Холм Летчика даже тому, у кого глаза едва выступали над грунтом, как это было у месклинитов; по обыкновению, командир остановился, чтобы окинуть взглядом окрестности.

Оставшиеся полмили пролегали через бело-черно-коричневую путаницу крон, подобную той, которую он оставил позади. Растительность здесь была еще гуще, а снегу — еще больше, и впереди не было заметно участков обнаженного грунта.

Над заросшей равниной маячил Холм Летчика. Месклиниту стоило больших усилий видеть в нем искусственное сооружение — отчасти из-за его чудовищных размеров, а отчасти потому, что любая крыша, если это не легкий отрезок ткани, была совершенно чужда его понятиям об архитектуре. Это был сверкающий металлический купол, почти правильная полусфера около двадцати футов высотой и сорока футов в диаметре. В стенах купола имелось множество обширных участков прозрачного материала, а также два цилиндрических выступа с дверями. По словам Летчика, двери эти были сконструированы таким образом, что через них можно было проходить, не выпуская воздух. Дверные проемы были, конечно, достаточно велики для этого странного гиганта. К одному из нижних окон поднимался трап, который давал Барленнану возможность вскарабкаться наверх и заглянуть внутрь через стекло. Командир провел на этом трапе немало времени, пока осваивал язык Летчика; он всласть нагляделся на странные приборы и предметы обихода, заполнявшие сооружение, хотя понятия не имел, для чего служит большинство этих предметов. Сам Летчик, по-видимому, был амфибией — во всяком случае, большую часть времени он проводил в баке с жидкостью. Принимая во внимание его размеры, этого и следовало ожидать. Барленнан не знал ни одного живого существа на Месклине крупнее себя, которое не было бы обитателем океана или озера, хотя он сознавал, что если дело только в весе, то они могут существовать здесь, в обширных и малоисследованных областях у Края Света. Он надеялся, что никого из них не встретит — по крайней мере пока он будет на суше. Размеры означали вес, а жизненный опыт не позволял ему пренебрежительно относиться к весу, как к источнику опасности.