Евгения Мелемина - Последний Инженер

Запрятавшись в дальнем углу переполненного вагона, Юга неожиданно успокоилась и с гордостью подумала о том, что несет что-то действительно важное, что-то, о чем Карага предпочел умолчать, а значит, он действительно ей доверяет.

Во всех выгнутых окнах вагона подземного поезда ей мерещился Карага.

Карага пошел другим путем. Миновав освещенные улицы с офисами детективных контор, в которых обычно обретались бессменная секретарша с запахом плохих духов, сигаретный дым и мастер слежки, страдающий с перепоя, он свернул на пустырь, утыканный арматурой от ушедшего в землю фундамента.

На всем вокруг лежали лиловые отблески гигантской Спирали, и земля под ногами тоже слегка светилась: кольца Спирали напитывались энергией глубоко под ней.

На другом конце пустыря виднелось серое приземистое здание полицейского участка. Возле него припаркованы были черно-синие «Колоссы», пахнущие пылью и синтетической нефтью.

Карага обошел «Колоссов» с уважением. Ему давно хотелось приобрести такую машину, но разъезжать на авто военно-государственного образца было бы самоубийственной затеей. Приходилось восхищаться издали.

Пройдя плохо освещенный коридор, Карага кивнул дежурному, поедающему бутерброд с колбасой, и натолкнулся на спешащего навстречу Джерри, а тот сразу расплылся в улыбке и показательно позвенел ключами.

– Пойдем, пойдем, Крэйт, – сказал он. – Много вкусного тебе припас…

Он поспешно побежал вниз по лестнице, ведущей в подвал, и там начал греметь решетками и задвижками.

Карага спустился следом, подождал, пока распахнутся ржавые двери, и вошел пригнувшись.

В подвале было сыро и пахло землей. Погреб, а не подвал. Несколько ламп в жестяных плафонах, деревянный стол с бумагами, за которым дремал сержант с перебитым носом.

– Выйди, – сказал Джерри сержанту.

Тот моментально проснулся, подпрыгнул и исчез в боковой двери.

– Ну-с, – провозгласил Джерри, бросая ключи на стол и обводя рукой помещение, – выбирай. Созрели ягодки, пришел садовник…

Карага заглянул за решетки.

– Ну и урожай, – сказал он скептически.

– А чем плох? – удивился Джерри. – Красивые девки. Раньше были сплошь крысы помойные, а сейчас – принцессы! Моются!

– В том-то и проблема, что моются, – проговорил Карага, разглядывая двух женщин, смирно сидящих на лавке за прутьями камеры. Одна, огненно-рыжая, осмелилась поднять глаза и даже усмехнулась. Вторая безразлично жевала жвачку и почесывала ногу. – Смысл хобби, Джерри, в том, что ты остолоп, не приносящий пользы обществу и семье, вдруг становишься воспитателем, наставником, богом и жрецом одновременно. Жрец и бог должен усмирять, карать, учить и воодушевлять. В этом и есть интерес, и раньше дамочки под него подходили – было что ломать, было что приручать. А теперь что? Новое поколение, Джерри, они хотят вкусно жрать и сладко спать и наводят блеск ради того, чтобы им это обеспечили. Могу поспорить, что ты за этой парочкой не особо гонялся, а взял тепленькими с какой-нибудь парковой скамейки.

– Почти, – настороженно отозвался Джерри. – Что, ни одна не подойдет? Сливать?

– Сам посмотри, – пригласил Карага, постучал ладонью по прутьям и повысил голос: – Дамы, пороться будем?

Рыжая плотоядно улыбнулась, вторая перестала чесать ногу и выдула розовый сладкий шарик из своей жвачки. Шарик лопнул, она медленно облизала губы.

– Я не сексист, но в жизни не видел ни одной толковой бабы, – сказал Карага. – А эти так просто эталон тупости. Пнешь такую – полетит и спасибо скажет. Верно, милая?

Рыжая весело ему подмигнула.

– Вот. Мы друг друга поняли.

– Так они все сейчас такие, – расстроился Джерри, – мне что теперь, лавочку прикрывать?

– Ты узко мыслишь. Узко мыслишь, зато спишь крепко… ты зачем одних баб вылавливаешь? Думаешь, хобби на койке построено? Неправда. Смысл не в том…

– Парни тоже есть, – вдруг воодушевился Джерри, но на Карагу посмотрел укоризненно. – Есть, есть… вон, в пятой сидит.

Карага повернулся и подошел к крайней камере.

– Ага, – сказал он. – Интересно.

В пятой камере на полу, возле сломанной надвое старой скамьи, сидел подросток лет шестнадцати-семнадцати. Возраст бездомных определить обычно было сложно, но он явно уже оставил позади несчастное детство и еще не дошел до того возраста, в котором уличная шваль зарабатывает цирроз печени.

Первое, что бросилось Караге в глаза, – шрамы. Даже при тусклом подвальном освещении было видно, что парень жил настолько весело, что пару раз пытался прекратить веселье и отправиться в лучший мир.

Руки его были похожи на спущенную ткань портьер – порез за порезом, густо, беспощадно насаженные на каждом свободном сантиметре кожи. Были и другие шрамы – у виска, на скуле, на шее. Шрам на шее явственно указывал на то, что парню кто-то настойчиво желал отрезать голову, но либо не рассчитал, либо не успел.

Одет он был по странной моде, популярной во дворах и переулках Стрелицы: в джинсы, вытертые на коленях до состояния паутины, мягкую куртку из паршивого кожзаменителя, высокие ботинки с резным протектором. На запястьях красовались татуировки-браслеты: изображение черных цепей.

Карага знал множество значений уличных татуировок, но о цепях если и помнил что-то, то очень смутно.

– Сюда иди, – позвал он парня, но тот не шелохнулся.

– Он то ли глухой, то ли немой, – поделился Джерри. – Не умеет разговаривать.

– Все он умеет. Дай печеньку.

Джерри вернулся к столу дежурного, отодвинул пару ящиков и нашел среди бумаг и скрепок пакетик с вафлями.

Одну он тут же надкусил, а другую протянул Караге. Карага просунул вафлю сквозь решетку.

– Кушать, иди кушать. На, на. Не отравлю, не бойся. Видишь, капитан жрет и не кашляет. Иди, иди, не бойся… – подбадривал Карага. – Мы с тобой найдем общий язык… вот так, еще пару шагов. Тебя нужно отмыть, воняешь. Джерри, открой-ка решетку.

Джерри недоверчиво посмотрел сначала на Карагу, потом на парня, подобравшегося слишком близко, но замок отомкнул и отошел в сторону, держа наготове полицейскую дубинку.

– А нам, командир? – донесся голос рыжей. – Нам тоже сладенького хочется!

– Тихо! – рявкнул Джерри, и эхо не успело затихнуть, а Карага пошатнулся и сделал два быстрых шага назад – парень выскользнул из камеры, высоко подпрыгнул и обхватил его руками и ногами, а зубами с видимым удовольствием впился Караге в лицо: Джерри со страху показалось, что прямо в глаз.

– Сучонок! – удивился Джерри и замолотил дубинкой, стараясь не попасть по Караге.

Парень держался цепко, несмотря ни на что. Он тяжело дышал, всхрипывал от боли, но задался целью повалить Карагу и мрачно вгрызался в его щеку. Потекла густая кровь, быстрыми струйками спускаясь по шее к вороту зеленого свитера.