Александр Бушков - Здесь все иначе, иначе, иначе…
И тогда Лех ударил его, рывком рванувшись через стол, ударил жестко и метко. Крымов опрокинулся навзничь вместе со стулом, зазвенело стекло — кувыркнулся со стола какой-то самодельный прибор. Лех выпрямился, потянулся к бластеру.
Наверное, это было то самое пресловутое шестое чувство. Или просто едва слышный свист рассекаемого металлопластовой рукой воздуха. Он забыл о роботе не из беспечности — не успел привыкнуть к мысли, что земные механизмы способны причинить вред человеку. Все же он успел уклониться, и удар хотя и швырнул его на пол лицом вниз, пришелся вскользь. Он ненадолго провалился в беспамятство, а когда поднялся, цепляясь за стол, в комнате уже не было ни Крымова, ни робота, и бластер исчез со стола.
По шее текла кровь, голову возле правого уха ломило так, словно туда вбили гвоздь. Видимо, Крымов решил, что робот убил его, и не стал заботиться о трупе — все равно станции вскоре предстояло превратиться в пепел.
— Марш! — вслух приказал Лех себе. Всем телом налег на дверь. Пошел по коридору, шатаясь, отталкиваясь ладонью от холодных стен. Ввалился в комнату, где стоял лазер, оперся на пульт и посмотрел вниз поверх толстой белой трубы, обвитой хромированной спиралью. Робот бережно вел к вертолету прихрамывавшего Крымова. Им оставалось метров пятнадцать.
Стараясь ни о чем не думать, Лех нажимал клавиши и крутил верньеры. Вертолет был в перекрестье визира. Крымову оставалось всего несколько шагов, хотелось плакать и кричать, и Лех, боясь, что передумает, не сможет, закрыл глаза, вдавил до упора, до хруста красную рифленую клавишу…
Когда он открыл глаза, вертолета не было. Далеко протянулась широкая полоса черного пепла, и из пепла торчали там и сям оплавленные, скрученные лохмотья металла. Капля крови звонко упала на пульт. И снова — тишина. И снова — этот запах…
— Кто же ты? — шептал Лех. — Вот ты, именно ты? Профессор? Лаборант? Экскурсант? Отойди, не лезь…
Он прошел мимо Марии, как мимо пустого места, опустился на колени рядом с опаленной землей. Нагнулся, зачерпнул ладонью пепел. Кровь начала подсыхать и неприятно стянула кожу. Тишина. И этот запах.
— Но ведь нельзя было иначе, — сказал он небу, пеплу, неотвязному запаху. — Мне плевать на ваш метаболизм, пишете вы там стихи или нет — да какое мне дело? Мне важно знать — умеете ли вы ценить жертвы и приносить жертвы? А на остальное мне сейчас наплевать, будь вы хоть кладезем галактической мудрости…
Лех мельком подумал, что нужно отыскать и выпустить Остапенко, но не пошевелился — он знал, что сможет уйти от этой черной, сожженной инопланетной земли, лишь когда наступит ночь и пепел сольется с чернотой…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
