Юрий Никитин - Глубокий поиск

- И что же, - сказал я ошарашено, - сам эксперимент... поиски других в гиперпространстве...

- Вы их нашли, - ответил он мягко.

- Я... искал их?

- Да. Человек - это и есть вселенная. Его психика, его мир... Их еще познавать и познавать. Мы стоим на самом берегу океана. Мы не знаем ни глубин, ни где другой берег.

Я пытался совладать с сумятицей в мыслях:

- Но... зачем?

Жолудев помолчал, словно затруднился с ответом, ответил с некоторой натугой:

- Дело в том, что в лучшем случае каждый из нас только... полчеловека, да где там полчеловека! Дай бог, чтобы хоть на осьмушку был человеком! Увы, каждый из нас столько давил в себе хорошего... Погодите с возражениями! Я тоже, как и вы, уверен, что я отсекал в себе отжившее, глупое, неверное. Да только я знаю теперь, что эта уверенность ошибочна. Мы всегда себя оправдываем. Всегда. Так уж устроена наша психика. Нужна совсем уж большая катастрофа, чтобы мы признались в ошибке. Не в ошибочно выбранном пути, а только в ошибке. Не в стратегии, в тактике. Разве не так?

- Ну, - сказал я с неохотой, - есть разница, признать, что свалял дурака, или признать себя дураком...

Когда он ушел, я, не в силах лежать, поднялся и заходил взад-вперед по комнате, но быстро устал, снова лег и вперил глаза в потолок. Там было пусто, в отличие от сумятицы в моей голове, снова вскакивал и метался, натыкаясь на стены. Я уже понял, поверил Жолудеву, даже восхитился чистотой и оригинальностью эксперимента. Вот только мотивы еще до конца не укладывались в сознании, в душе...

И вдруг как ослепительная молния сверкнула в сознании. Я остановился оглушенный, потрясенный. Так вот на что страстно надеется Жолудев! Безумная идея, настолько безумная, что даже вслух ее не в состоянии назвать, настолько нелепая, настолько дикая, противоестественная...

Я лег, расслабился, вогнал себя в состояние расслабления. В ванной было бы легче, но теперь я знал, кто эти сильные и тупые личности, слепо уверенные каждый в своей правоте и непогрешимости.

- Ребята, - сказал я охрипшим голосом, - да что же с нами... Если мы понимаем... не один же я понял, посмотрите через меня и вы...

Я понимал, что это критический миг, ибо что понятно сорокалетнему, того не понять школьнику младших классов, что с трудом понимает алармист или технолюб, то с отвращением отвергает спортсмен, одинаково глухой как к призывам одного, так и к стремлениям другого. А йог не только не способен понять - извилин недостает, но и не захочет даже слушать.

Несколько минут тянулось томительное ожидание, заполненное отчаянной надеждой и тревогой, трусливым опасением потерять свое крохотное "я". Каждый из нас знал, что только он прав, а все остальные - дураки и полные дебилы, даже если эти остальные - он сам на другой ступеньке. Неважно, на более ранней или более поздней. Все равно идиоты, потому что прав может быть только он, только я.

- Взгляните через меня, - повторил я настойчиво. - Не отвергайте заранее... Только взгляните моими глазами... А потом решите! Каждый волен остаться в своей скорлупе... Простите, в своем мире, единственно правильном... Прошу вас, только взгляните...

И потом вдруг в мозг хлынул мощный поток чувств, мыслей. Первое ощущение было стыд... Мне было стыдно, что я высокомерно презирал алармиста, культуриста, мистика, технофила... Стыдно, что презирал других, только потому, что они не такие как я, стыдно за других людей, которые поступают точно так, как я еще несколько минут назад...

За час до утреннего обхода мы закончили слияние. Я поднялся, все еще пошатываясь от хлынувших в мозг образов, цветных пятен. Перед глазами двигались отдельные предметы, стены то отодвигались, то придвигались вплотную, В висках покалывало, и тогда стена изгибалась, а когда я задерживал дыхание - приближалась вплотную, и я трогал ее пальцами. Стоило мне напрячься, и мне казалось, что я вижу сквозь стену. Или видел в самом деле?

Потрясенно огляделся по сторонам. Я живу в этом крохотном мирке, самом бедном из беднейших? А беден и ничтожен он только потому, что... Но я же знаю, в самом деле теперь знаю, что в этом мире нужно делать в первую очередь. Знаю даже то, что я в этом мире первый полноценный человек. Единственный во всем мире!

Когда я поднес ладонь к замку, там щелкнуло. Собачка отодвинулась, дверь распахнулась сама. Я вышел, дверь с легким стуком захлопнулась, а три щелчка сообщили, что замок добросовестно вернул засов на место.

По коридору медленно шел Жолудев. Лицо его было бледно, под глазами чернели мешки. Он тяжело дышал, хватался за стену.

Я прошел в двух шагах незамеченным, потому что хотелось сосредоточиться на своих мыслях. Но одновременно я развернул его в четвертом измерении и вынул пулю. Я шел дальше и, не оборачиваясь, видел, как походка Жолудева постепенно стала увереннее, а по ступенькам он почти взбежал.