Александр Рудазов - Рассказы из правого ботинка (сборник)

– Нетрудно, нетрудно. Лелик, сделай Эдуарду Степанычу чайку.

– Ру-га! – прорычал Лелик, возясь с чайником. Почти трехлитровый сосуд в его ручищах выглядел совсем крошечным. – Ху-гу?

– Две ложки, – ответил Эдуард Степанович, доставая из кармана бутерброд с ветчиной, завернутый в фольгу. – А что, профессор, какие творческие планы? Над чем сейчас корпите?

– А у меня сейчас, батенька, как раз никаких творческих планов нету, один только творческий простой. Проект «Центавр» уже год не движется, проект «Цирцея» зашел в тупик, проект «Морфей» окончен и передан в бюро, проект «Зевс» признан бесперспективным… Вот разве что с «Бронтом» пока неясность…

– Вот как? – положил ногу на ногу Эдуард Степанович, отхлебывая горячий чай. – О, эвкалиптовый?

– Ур-гу!

– Да, спасибо, Лелик. А что, профессор, не примете ли тогда небольшую задачку? Раз уж вам все равно нечем заняться…

– Опять проблемы с УТР? – нахмурился профессор. – Я же целый месяц с ними работал!

– Нет, поинтереснее. Помните, на той неделе Кремль с дружеским визитом посещал американский президент?

– Я не так уж внимательно слежу за политическим небосклоном, батенька… но раз вы так говорите, то, должно быть, это правда, – не стал спорить Гадюкин. – А что? Вам снова нужен клон президента?… Так сейчас сделаем! У меня еще с прошлого раза матрица осталась! Лелик, разогревай синтезатор!

– Нет, нет, больше не нужен. Сейчас нам нужен ИИ. Ну, искусственный интеллект…

– Благодарю, батенька, я знаю, что такое ИИ. Да, задачка интересная, давно подумываю взяться… А зачем он вам вдруг понадобился?

– Смешная история… Видите ли, ребята из Силиконовой Долины уже три года разрабатывают настоящий искусственный мозг – точь-в-точь, как человеческий… только искусственный. Они уже вот-вот закончат. И когда в Кремле окончилась официальная часть и начался банкет, Блэкуэлл этим похвастался. Точнее, он весь банкет только об этом и говорил. Наш президент в конце концов не выдержал и предложил на пари, что один его ученый начнет работу с нуля, но все равно сумеет создать такой мозг быстрее и лучше. Догадайтесь, кого он имел в виду, профессор.

– Президент в меня верит! – важно задрал подбородок Гадюкин. – А я за него даже не голосовал.

– Э, профессор, вы же не думаете, что кто-то действительно подсчитывал эти бумажки? По-моему, половину урн даже не стали вскрывать… Так вы беретесь или отказываетесь? Не забывайте, у них фора в три года…

– Три года? – расплылся в улыбке Гадюкин. – Да ладно вам, батенька, эти мелко-мягкие никогда не умели работать шустро! Дайте мне три дня, и я вам сварганю такой мозг, что вся планета обзавидуется!

– Три дня? – усомнился Эдуард Степанович.

– Шутка! – хитренько усмехнулся профессор. – Нет, батенька, за три дня, конечно, трудненько будет… Недели две потребуется, не меньше…

– Хм-м… – все еще недоверчиво посмотрел на него главбез.

Конечно, он уже не раз убеждался, что профессор Гадюкин порой способен выкинуть такое, что вся научная общественность потом хватается за голову и вопит: «как, КАК он это сделал?!». Вот только результат обычно сильно отличается от того, что задумывалось изначально…

– Ступайте, батенька, ступайте, возвращайтесь через две недели, – замахал на него профессор, разворачивая эль-планшетку и включая коммутатор. – Лелик, подготовь лабораторию, разогрей большой конвертер и свари кастрюлю какао! Мила, душечка моя, окажите любезность, пригласите ко мне Бульбу, Иванова, Коростелева, Мартиросяна, Отрубянникова, Прилипко, Русиновича, Снергиенко и Хрюкина. Устроим консилиум.

Эдуард Степанович улыбнулся одними губами и вышел. Машина завелась – теперь профессор будет работать как проклятый. Не факт, что он действительно сумеет создать искусственный мозг, но что-то он во всяком случае создаст.

Или взорвет всю лабораторию – это он тоже любит.

Ровно через две недели Эдуард Степанович снова перешагнул порог лаборатории Гадюкина. Секретарша Мила сосредоточенно выдувала пузырь из жвачки и его появления даже не заметила.

Профессор тоже не заметил – он был занят. С прошлого раза в лаборатории все очень переменилось – ученые сволокли в одно место целую кучу самых разных приборов и инструментов.

Сам Гадюкин в данный момент управляет крошечной центрифугой, время от времени тихо ругаясь на непонятном языке. За соседними пультами стоят Снергиенко и Русинович. Из лаборатории слева тянет едкой щелочью – там работает Мартиросян, ведущий гальванотехник. Из лаборатории справа слышится писк и треск – там трудится Бульба, специалист по УКВ.

Судя по всему, ученые профессора только-только закончили что-то отмечать – на столе громоздится дюжина пустых бокалов из-под вина.

Правда, бутылки почему-то отсутствуют.

Один из бокалов оказался полным. Эдуард Степанович поднес его к лицу и с сомнением посмотрел на содержимое – похоже, не вино, а какой-то коктейль. Сизовато-белый, с пряным запахом. Главбез задумчиво наклонил бокал – жидкость медленно потекла к краю. Очень-очень медленно.

– У-гу! – рявкнул неожиданно выросший над плечом ассистент. Он резко выхватил этот странный коктейль и бережно поставил его на стол. – А-га, Ху-Га!

– Спасибо, Лелик, – кивнул Гадюкин, отрываясь от своей центрифуги. – Добрый день, батенька. Вы что же – выпить это собирались? Неосмотрительно с вашей стороны, знаете ли…

– Да нет, посмотреть только… – пожал плечами Эдуард Степанович. – А что это, профессор? Коктейль, что ли?

– Коктейль? Что ж, можно и так сказать… Это, батенька, видите ли, и есть тот самый мозг, который вы мне заказывали. Вот он, голубчик, плещется… Еще чуть-чуть поработаем, окончательно доведем до ума и можно демонстрировать общественности…

– Аристарх Митрофаныч, у меня концентрат кончается! – крикнул Мартиросян из соседней лаборатории.

– Ступай-ка, Лелик, помоги Левону Акоповичу, – вежливо подтолкнул ассистента Гадюкин. – О чем мы тут с вами говорили, батенька? Давайте пройдем в комнату отдыха, не будем мешать товарищам…

В комнате отдыха оказалось накурено, кругом бычки, а пепельницу плотно оккупировал Отрубянников. Он поминутно запаливал очередную сигарету, раздраженно разгонял табачный дым и тыкал отверткой в нечто, когда-то бывшее голографическим проектором. Время от времени рассеянный ученый путал руки и тогда во рту оказывалась отвертка, а в недрах проектора – сигарета.

– Нет, знаете, батенька, лучше, пожалуй, в смотровую, – предложил Гадюкин, разворачиваясь на пороге.

По крайней мере, смотровую еще никто не занял. Правда, на прозекторском столе устроился вскрытый обезьяний труп со срезанной макушкой, но ни Гадюкин, ни Эдуард Степанович не обратили на него внимания. Профессор торжественно поставил на стол бокал с искусственным мозгом и сложил руки на животе, глядя на свое детище с искренним восторгом.