Андрей Синицын - Eurocon 2008. Убить Чужого

– Всего доброго или до встречи, до свидания? Или прощайте?

Я покачал головой.

– Про новую встречу он ничего не говорил. Но и «прощайте» тоже не произнес. Он уже к тому моменту отлично владел языком.

– Хорошо. Он пополз в лес. Как он двигался?

– Просто как коробка. Полз. Плавно. Словно коробку на шнуре тянули, только шнура не было. Мы за ним. Он быстрее. Мы бегом. И вышли к этому его черному конусу. Он в нем исчез, и всё. А я достал наладонник и начал щелкать конус со всех сторон, пока Юра не сказал, что тут может быть радиация. Тогда мы ушли.

– Его, то есть коробку эту, вы сфотографировать не догадались, только сам корабль?

– Нет, он нас как-то разговором отвлек… Знаешь, когда собеседник без паузы с тобой говорит, такое ощущение, будто ты на скорость отвечаешь… Подумал, ответил, не успел вздохнуть, а он тебе бац – и новый вопрос. Надо было, конечно, фотку сделать, но я не догадался. И не думал, что он так быстро уйдет.

– Как он ушел в свой черный конус? Там люк открылся или что?

– Мы не заметили. Может, поднырнул как-нибудь. Там трава высокая, да и двигался он быстро, мы отстали.

– Последний вопрос: сколько времени прошло между грохотом в лесу и появлением коробки?

Я задумался.

– Трудно сказать. Не десять минут, а побольше. Но и не час. Минут тридцать, наверно.

Женщина кивнула. Бородач в халате по-школьному вытянул руку и козлиным голосом произнес:

– У меня два вопроса. Во-первых, откуда известно, что пришелец один?

Я пожал плечами.

– Мы говорили с коробкой. Может, это не пришелец и не скафандр, а просто выносной микрофон. Но коробка называла себя «Я». И в мужском роде. Типа «я прилетел».

– Спасибо, – кивнул бородач. – И второе: откуда информация, что это пришелец?

Я открыл было рот, чтобы снова повторить, что это он сам так сказал, как неожиданно за меня ответил толстяк в погонах:

– Тарелка-то есть и до сих пор там стоит. Штука неземная, факт.

Женщина в халате вскинула руку:

– Роман, а теперь постарайтесь сосредоточиться, вспомнить весь разговор и сказать, пришелец вел себя дружелюбно или враждебно? Он пытался навязать что-то или просто расспрашивал?

Я помотал головой.

– Ничего враждебного он не говорил. Дружбы тоже не обещал. Нормально говорил. Просто спрашивал внимательно. Вот вы сейчас меня расспрашиваете – дружелюбно? Вот и он так же. У меня, кстати, к вам вопрос: прошли уже почти сутки, он за это время ни с кем, кроме нас, больше не пообщался, ничего не сделал?

Женщина повернулась к толстяку в погонах. Тот нехотя покачал головой:

– Нет. Но тарелка на прежнем месте.

Комнатка, где меня поселили, напоминала гостиничную, хотя запиралась снаружи на замок, и на окнах стояли решетки, несмотря на пятый этаж. Здесь был санузел, шкаф, тумбочка, покрытая белой скатеркой, и даже маленький телевизор. Его я немедленно включил, и он заработал. Я пощелкал каналами, но везде шла сплошная реклама. На одном канале дрались два известных депутата. Дрались скучно: сгорбившись, покраснев, крепко держали друг друга за локти, каждый пытался вырваться, и оба практически синхронно орали «Вы мерзавец!». Пиджаки скошенно топорщились на них, как латы средневековых рыцарей. Хрупкая ведущая тщетно пыталась их разнять. Я выключил телевизор и достал наладоник. Удивительно, но меня и здесь не обыскивали. Комментариев в мой дневник навалилось столько, что я даже не стал их читать. Интернет тут ползал почему-то еще медленней, чем на реке Медведица. Я пробежался по крупным новостным сайтам, но там царил обычный мусор – шумно разводились в суде наши эстрадные звезды, падали акции какого-то Финпрома, в Египте перевернулся танкер, в Питере ограбили священника, но о пришельцах ничего не говорилось. Тогда я набрал слово «пришелец» в поисковике и, по счастью, наткнулся на новую статью профессора Пиколя.

Идут вторые сутки контакта, но, к сожалению, мало кто представляет масштабы опасности, нависшей над нами.

В нашем обществе все решения принимает социум, точнее, его верхушка. К сожалению, этот механизм сильно снижает и без того невысокий интеллектуальный потенциал человечества. Нам хотелось бы думать, что социум усиливает мощь человеческого разума, и это усиление прямо пропорционально количеству членов социума. Но такой зависимости нет. Более того – зависимость обратная. Если отдельный человек в силах принять решение оригинальное, то социум принимает решение коллегиальное, а значит, компромиссное. В таком решении делается попытка учесть интересы и мнения всех влиятельных сторон, поэтому чаще всего компромиссным является решение не предпринимать никаких действий или отложить принятие решения.

Ошибается каждый, кто считает, будто государства действуют коварно, разумно и планомерно, обманывая своих граждан. Социум не способен никого обмануть или перехитрить. Достаточно взглянуть на историю человечества, как станет понятно, что интеллект любого государства, его осмысленное поведение находится на уровне пятилетнего ребенка. Государства веселятся и впадают в депрессию, бодрствуют и спят, обижаются и топают ножками, хвастаются и пытаются обратить на себя внимание, вступают в драку и отбирают у соседей понравившиеся игрушки, плачут и клянутся отомстить обидчикам, но в следующий миг забывают про слезы и снова радостно играют вместе. Если бы существовал способ каким-то образом измерить IQ любой страны, его величина соответствовала бы серьезной умственной отсталости.

Хорошей моделью нашего общества является толпа: разумно поведение каждого отдельного человека, пусть даже он глупец. Но поведение целой толпы руководствуется еще более примитивными инстинктами – паника, усталость, голод, любопытство, страх, гнев. Предсказывать и направлять поведение отдельного человека сложно, чего нельзя сказать о толпе. Толпой управлять легко, достаточно лишь чувствовать общее настроение и обладать рычагами воздействия.

Фактически мы сами выстроили для себя эту дыру в защите, причем с незапамятных времен. История человечества состоит сплошь из примеров, когда сообразительный и работоспособный человек, одержимый идеей, приходил к власти и на некоторое время создавал на пустом месте империю, вызывая общественные ураганы и проливая кровь миллионов: Чингиз-хан, Наполеон, Гитлер, Сталин – этот список можно продолжать, но во всех случаях в выигрыше оказывался тот, кто способен навязать обществу свои авторитарные решения, не считаясь с коллегиальным мнением, умеренным и бесформенным.

Человечество до сих пор не выработало механизма защиты своего общества. Нам не хватало лишь космического пришельца, который сумеет воспользоваться нашей слабостью в своих интересах. Каковы его интересы – я подчеркиваю, – мы ещё не знаем. Но инструментов давления на общественные решения – предостаточно. Информация об устройстве нашего общества – в открытом доступе. Современные СМИ и особенно неконтролируемый интернет позволяют влиять на общественное мнение анонимно и быстро.