Валерий Алексеев - Проект АЦ

Тут в дверь постучали. Меня бросило в жар. Дроздов говорил, что до завтра меня беспокоить не станут. Значит, это не учителя. Может быть, из столовой? Но что-то говорило мне, что это не так. Я и боялся своих товарищей, и в то же время хотел их увидеть.

Стук повторился, не сильный.

Я быстро вскочил, натянул вельветовые брюки, сел в кресло.

- Войдите!

Вошла Соня. Она была в пестром коротком платье с открытыми плечами, босиком. В первый момент я ее не узнал, она мне показалась взрослее.

- Можно? - Пряча руки за спиной, Соня виновато остановилась у двери. Прости, пожалуйста, я нечаянно.

- Ничего, - беспечно ответил я, покосившись на руку. - Пустяковый волдырь. Хуже бывало.

Соня подошла, с любопытством взглянула.

- Ого! - сказала она. Дотронулась пальцем до ожога. - Сейчас смажем.

В руках у нее оказалась баночка с мазью.

- У тебя тоже аптечка есть, но я решила, что ты еще не освоился, потому и пришла.

- А ты давно здесь? - спросил я, подставляя ей руку.

Соня посмотрела на меня и ничего не ответила. Я предпочел замять этот вопрос.

- В каком ты классе? - спросил я.

- В шестом.

Переросток, обрадовался я. Значит, все правильно.

- И этому здесь тоже учат? - я кивнул на ожог.

- Зачем? - Она пожала плечами. - Это я сама. У меня другая специализация.

"Вот черт, - подумал я, - у нее две специализации, а у меня ни одной. Выставят!" А вслух спросил:

- Какая?

Быстро и осторожно смазывая мне ожог. Соня усмехнулась.

- "Вот черт, - передразнила она, - у нее две, а у меня ни одной. Выставят!"

Я покраснел.

- Ну и что? Выставят так выставят, плакать не буду. Поеду в Сургут, это недалеко, и на работу устроюсь.

- Да не бойся, - снисходительно сказала Соня, - не выставят. Найдут и у тебя что-нибудь. Раз сюда привезли - значит, найдут.

- А что, у тебя здесь нашли?

- Ну как тебе сказать... - Соня кончила обрабатывать мой ожог, села на соседнее кресло. - Прослушивать немножко я и раньше умела. Мачехе своей желтую жизнь устроила. Она меня колдуньей считала, в церковь даже ходить начала. Чуть задумается - а я вслух. Она отцу и говорит: или я, или эта ведьма. Так я сюда и попала. Правда, дело не сразу пошло. Целый месяц на автогенке сидела...

- На автогенке?

- Ну да. На аутогенной тренировке, так это здесь называется. Сейчас я на эту автогенку и не хожу: Дроздов освободил. Дома сама занимаюсь.

В жизни я не слыхал ничего об этой самой автогенке.

Поэтому я посмотрел на Соню с уважением:

- Чего тебе заниматься, когда ты уже научилась?

- Какое научилась! - Соня засмеялась. - Тебя прослушивать - все равно что букварь читать по складам. А вот ты попробуй прослушай Дроздова.

- Не можешь?

- Глухая стена. Махонин Борька уверяет, что может, но, по-моему, врет.

- Погоди, а разве ты не можешь прослушать этого Махонина и доказать, что он врет?

Соня посмотрела на меня удивленно:

- Так он же блокируется.

- Как это - блокируется?

- Да очень просто. И ты научишься. Запускаешь шумы: "У попа была собака, он ее любил", а сам про другое думаешь.

- Ну хорошо, - расстроенно сказал я. - Ты, Борька, я - вот уже трое. А всего сколько?

- Не спеши. Всех увидишь.

- Да двенадцать - по комнатам.

- Может, и двенадцать.

Я задумался.

- А что, у вас здесь строго?

Соня нахмурилась:

- В каком смысле строго?

Я не упустил случая:

- Ты же мысли читать умеешь.

- Много чести, - насмешливо проговорила Соня. - Очень надо мне тебя все время прослушивать. Да ты и сам не понимаешь, о чем спрашиваешь.

Я обиделся:

- Понимаю, почему же? Я хочу спросить, какие тут порядки. На каникулы отпускают?

- Только приехал - и уже о каникулах думаешь.

- Ну, а письма можно?

- Конечно, можно.

Соня поднялась:

- Ну ладно, заболталась я с тобой. Ритка, пошли.

Я испуганно оглянулся - за спиной у меня никого не было.

- Пошли, я же тебя слышу, - сказала Соня, глядя в угол. Молчание.

- Ну, смотри, - сказала Соня и, быстро сняв со стены отрывной календарь, кинула его в угол. - Вот тебе, бессовестная!

- Сама бессовестная! - пискнули в углу, и дверь в коридор, приоткрывшись, с силой захлопнулась.

Я смутился:

- И давно она здесь сидит?

- Да со мной вместе пришла. Любопытная очень.

- А ты что, ее слышишь?

- Так она ж блокироваться не умеет. Кстати, ты ей понравился.

Я смутился еще больше.

- Ну, а вообще-то как?.. Хорошие ребята?

- Одареныши, - ответила Соня. - Ну ладно, я пошла. Перестало болеть?

- Перестало. Тебе бы медсестрой работать.

- Врешь, не перестало. Ну, пока.

- Подожди! - крикнул я ей вдогонку. - А зачем вообще все это нужно?

- Ну и каша у тебя в голове! Совершенно не умеешь думать, - сказала Соня, стоя уже в дверях. - Что нужно? Кому нужно?

- Дроздову.

- Так и говори. Не знаю я, зачем это ему нужно. Школа-то экспериментальная, единственная в Союзе.

- А может, и в мире, - сказал я.

- А может, и в мире, - согласилась Соня.

7

Оставшись один, я первым делом обошел все углы комнаты, шаря руками вслепую: мало ли чего можно здесь ожидать. Вроде бы никого не осталось.

Потом я подошел к письменному столу. На столе лежало расписание. Пятидневка. Суббота и воскресенье - свободные. Зато в остальные дни занятия утром и вечером. Утром пять уроков, вечером три. Половина предметов - по программе восьмого класса, но каждый день по два раза АТ. Я сообразил, что это аутогенная тренировка. Два раза в неделю спецкурс и три раза тесты. А когда же делать домашние задания? Или на дом здесь ничего не задают?

Я посмотрел в окно и ахнул. Высоко под куполом летали две маленькие фигурки: белобрысый мальчишка и рыжая девчонка с развевающимися волосами. Оба в темных тренировочных костюмах. Плавая в воздухе, они выделывали хитрые штуки: вертелись в сальто, ловили друг друга за руки, как в цирке. Но никаких тросов и перекладин не было видно. Просто они летали.

Я вздохнул, отошел от окна и лег на сырую постель.

Тут над ухом у меня раздался леденящий вой, и скрипучий голос произнес:

- Вы-ы-пустите!..

Я вскочил, волосы у меня встали дыбом. Но, подумав, успокоился.

- Кончайте баловаться! - сказал я сердито. - Дайте с дороги отдохнуть.

Взял с полки Конан-Дойля, попытался читать. Что-то мешало. Видимо, голод. И, переодевшись в сухое, я отправился в столовую.

Мне хотелось увидеть хоть одного нормального человека - официантку, повариху, подавальщицу. Просто перекинуться словом, расспросить кое о чем. Но в маленьком светлом зале столовой был один лишь никелированный прилавок с подогревом. На прилавке ничего не стояло.

Я оглянулся. В углу за столиком, искоса на меня поглядывая, сидели двое тот самый белобрысый и рыженькая, которые минут десять назад резвились над пальмами. Они спокойно ели что-то вкусное - как я понимаю, это был обед.