Рэй Олдридж - Контракт на Фараоне

— Что такое? Что случилось? — спросил Руиз, осипнув от страха.

Раздался ханжеский гнусавый голос надсмотрщика:

— Слишком много шума из-за ребенка. Вы его без нужды пугаете, — изрек Боб Пийуль, хватая мальчика за плечо. — Не бойся, Руиз. Ты поедешь в большую семью, не чета этой кучке пожирателей грязи. Ты поступишь в Школу лорда. Если будешь стараться, то в один прекрасный день наденешь красивую одежду и станешь служить лорду.

Руиз прижался к Ласе еще крепче. Пийуль попытался его оторвать, но тщетно.

— Послушай, Ласа, разве это достойное поведение?

— А красть детей достойно, Пийуль? — проговорил полуотец Руиза Релито. Голос его, обычно резкий, звучал так, будто горло набили камнями.

Боб Пийуль отпустил Руиза и повернулся к Релито:

— Красть детей, говоришь? Разве может лорд Баллисте украсть то, что и так ему принадлежит? Менее великодушный хозяин давно раскидал бы вашу семейку по более эффективным производственным участкам, как я ему не раз советовал. Однако он милостив.

— Да уж, — горько рассмеялся Релито.

Узкое лицо Боба Пийуля побагровело, а глаза опасно заблестели.

— Хватит, — рявкнул надсмотрщик.

Он схватил Руиза за руку и грубо оторвал его от Ласы, которая упала на колени, словно что-то в ней сломалось.

Тут воспоминание разлетелось в клочья и уплыло в темноту. Накер продолжал тихо лежать, зарывшись в ил на дне сознания Руиза. «Крестьянский мальчик, обычный раб, — дивился он. — Кто бы мог подумать?» Это несоответствие изумляло мозг-навигатора каждый раз, когда он входил в сознание Руиза. Прошло немало времени, прежде чем еще одно опорное воспоминание подплыло достаточно близко, чтобы его можно было активировать, — достаточно много, чтобы Накер успел забеспокоиться, как бы одна из тонких сторожевых нитей императива Лиги не замкнула смертную сеть, прежде чем он успеет удрать. Или его могут атаковать огромные хищные нейронные схемы, умело выращенные Руизом, дабы защитить океан памяти от грубого вторжения. Но никто его не побеспокоил, и Накер выпустил еще один стимулирующий заряд. Тот взорвался, ударившись о следующее воспоминание: Руиз был уже почти взрослым.

Юноша скорчился по правую руку от лорда Баллисте. На нем были те самые нарядные одежды, которые обещал ему много лет назад покойный Боб Пийуль. Но все остальное — совсем не так, как хотелось. Парчовый камзол Руиза спереди затвердел от подсыхающей крови, крови последнего раба-телохранителя лорда. В руке у юноши с голодным жужжанием подрагивал акустический нож. Они затаились в маленьком проходе рядом с приемной Баллисте. Лорд поглаживал инкрустированный драгоценными камнями церемониальный карабин, перекладывая его из одной руки в другую. Хозяин состарился и ослаб телом и разумом. Нездорового цвета губы дрожали, дыхание со свистом вырывалось из иссохшей груди. Пока они ждали, лорд Баллисте все время хихикал и что-то бормотал:

— Пусть только они сюда доберутся, пусть только доберутся, тогда-то мы и посмотрим, Руиз, тогда посмотрим… Мороженого хочу, свеженького, лимонного хорошо бы… А почему ты в красном?

Лорд продолжал кудахтать, но Руизу было не до него. Он навострил уши, пытаясь расслышать другие звуки, теперь, когда самые громкие взрывы смолкли. Освободители уже закончили свои дела внизу и в любой момент могли подняться сюда, чтобы выполнить обязательства перед бывшими рабами лорда Баллисте.

Лорд шептал все более настойчиво:

— Руиз, ну почему, скажи? Я же с ними хорошо обращался, я соблюдал приличия. Почему они взбунтовались?

Руиз не ответил. Он уловил скрип осторожных шагов в приемной.

— Ш-ш-ш, господин. Может, они нас здесь не найдут, если будем сидеть как мыши.

— Да-да, ты прав, юный Руиз. Ты единственный остался мне верен.

К счастью, лорд Баллисте соизволил наконец заткнуться. Довольно долго было тихо. Потом гобелен у входа шевельнулся. Секунду спустя один из освободителей медленно отвел занавес в сторону дулом дротикового ружья, в котором еще оставалась половина зарядов. Это был крупный мужчина в потрепанной углеродной броне. Он скользнул за дулом своего ружья плавно, как ласка в крысиную нору. Руиз замер абсолютно неподвижно, надеясь, что они с лордом надежно укрыты за пыльной грудой стульев, сваленных у дальней стены темного прохода. На протяжении шести ударов сердца человек стоял, не шевелясь, потом повернулся, чтобы уйти, и Руиз приготовился медленно выпустить набранный в грудь воздух. И вот тут лорд Баллисте решил встать и выстрелить. Заряд разнес освободителю ногу. От удара человек крутанулся вокруг своей оси, выпустил из рук оружие и сполз по стене. Лорд рассмеялся и с важным видом прицелился снова. Руиз принял решение.

Он поднялся и всадил акустический кинжал в длинный череп лорда, чуть впереди уха. Карабин со стуком упал на пол. Руиз надавил, и кинжал с ревом вышел из темени, разбрызгивая потекшие мозги, на мгновение окутавшие тонкой дымкой голову лорда перед тем, как он упал и умер. В следующий миг в проход ворвались еще двое освободителей с ружьями наизготовку.

— Стоять! — рявкнул раненый, и они застыли — дисциплина, которую Руиз в данных обстоятельствах оценил по достоинству. Но пока юноша выключал и аккуратно клал рядом кинжал, оба ствола и две пары холодных глаз смотрели на него. Руиз скрестил руки на голове и замер. Раненый посмотрел на свою раздробленную ногу, потом снова на Руиза.

— Тебе понадобится новая работа, — сказал он. — Если удастся остановить кровотечение, может, я тебе ее и подыщу.

Накер почувствовал, как по зонду пробежала дрожь. Каждый раз, когда Руиз Ав приходил к нему, навигатор касался этого воспоминания. И каждый раз оно его тревожило. Руиз принял абсолютно правильное решение. Оно единственное давало ему хоть какой-то шанс выжить. Нет, за это предательство Руиза нельзя было осудить ни с этических, ни с практических позиций. Поражала скорость, с которой он переметнулся на другую сторону. Накер в который раз осознал, что, если они когда-нибудь окажутся по разные стороны баррикады, реакция Руиза будет столь же молниеносно гибельна.

Навигатор полагал, что основы своего ремесла — шантаж, пытки, убийства — Руиз перенял именно у освободителей. Видимо, они были хорошими учителями, но Накер был уверен, что Руиз учился особенно прилежно. Калека вспомнил грацию точных движений Руиза во время расправы с волкоголовыми и странный огонь в его глазах. Эти мысли мешали Накеру сосредоточиться, и он выбросил их из головы. Затем подождал, пока в пределах досягаемости не появилась целая гроздь опорных воспоминаний. Навигатор быстро активировал их, уже не обращая внимания на содержание, его интересовала только хронология. Последним навигатор коснулся маленького воспоминания, быстро и неуловимо мелькавшего среди самых глубоких течений. Он обнаружил, что Руиз оставил это воспоминание без защиты, как будто надеялся, что оно сгинет само собой. Но оно было слишком сильным, слишком живым, слишком важным — ключевым для человека, которым стал Руиз. В Накере проснулось любопытство.