Стивен Кинг - Давилка

Хантон улыбнулся, полез в карман и покрутил перед носом Джексона ключом.

- Где ты его взял? У Гартли?

- Нет, - сказал Хантон, - Мне его дал государственный инспектор по фамилии Мартин.

- Он знает, что мы делаем?

- Я думаю, догадывается. Он пару недель назад рассказал мне занятную историю.

- Про давилку?

- Да нет, - сказал Хантон, - про холодильник. Ну, пошли.

Адель. Фроули умерла. Кое-как собранная в одно целое, она покоилась в гробу. Но если бы что-то от ее духа осталось бы в машине, которая убила ее, она бы закричала. Она предупредила бы их. У нее часто было расстройство желудка, и она принимала таблетки E-Z, продающиеся в любой аптеке за 79 центов. На коробке содержалось предупреждение: больным глаукомой не рекомендуется принимать таблетки, поскольку их составляющие могут усугубить болезнь. К сожалению, Адель Фроули не страдала глаукомой. Она могла бы вспомнить, что за день до того, как Шерри Уэлетт порезала руку, она уронила полную коробку E-Z в давилку. Но она умерла, и никто теперь не знал, что средство, которым она лечила изжогу, содержало производное белладонны, известное в странах Европы как славная рука.

И внезапно в ночной тишине прачечной раздался пронзительный писк - летучая мышь камнем упала в дырку в изоляции машины, сложив крылья на слепых глазах. И тогда послышался звук, напоминающий хихиканье. Неожиданно давилка заработала со страшным скрежетом; ленты уходили в темноту, детали сталкивались и расходились, тяжелые цилиндры набирали обороты.

Все было готово.

* * *

Когда Хантон заехал на стоянку у прачечной, было за полночь, и над цепью облаков светилась луна. Он выключил фары и посмотрел на сидевшего сзади Джексона.

Когда он заглушил мотор, стал слышен ровный свист стук-гуд.

- Это давилка, - прошептал он.

- Да. Сама работает. Среди ночи.

Они посидели молча, чувствуя, как их ноги сковывает страх. Потом Хантон сказал:

- Ну что, надо идти.

Они вышли и направились к зданию, в котором все громче гудела давилка. Когда Хантон вставлял ключ в замок служебного входа, он подумал, что машина напоминает живое существо - в гудении будто слышались тяжелые вздохи и бормочущий ехидный шепот.

- Вот когда я рад, что со мной полиция, - сказал Джексон. Он перекладывал из руки в руку коричневую сумку. В ней были банка со святой водой, завернутая в вощеную бумагу, и том Библии.

Они поднялись в рабочее помещение, и Хантон повернул выключатель у входа. Флуоресцентные лампы зажили своей холодной жизнью. В тот же миг давилка замолчала.

Облако пара поднялось над цилиндрами. Она поджидала их в пугающем безмолвии.

- Боже, какая мерзость, - прошептал Джексон.

- Пошли, - сказал Хантон, - не том мы совсем раскиснем.

Они подошли ближе. Планка безопасности была опущена к лентам, ведущим внутрь.

Хантон положил на нее руку.

- Пора, Марк. Давай банку и говори, что делать.

- Но...

- Не спорь.

Джексон дал ему сумку, которую Хантон поставил на панель управления. Он достал Библию и вручил ее Джексону.

- Я начну читать, - сказал Джексон, - Когда дам знак, брызни пальцами святой воды на машину и произнеси: "Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, изыди, нечистый!" Понял?

- Да.

- Когда я дам знак второй раз, полей водой и еще раз скажи молитву.

- А как мы узнаем, если подействует?

- Увидишь. Эта тварь выбивает все окна в здании, которое покидает. Если не сработает в первый раз, будем повторять еще.

- Что-то мне страшно, - сказал Хантон.

- Это естественно. Мне тоже.

- Если мы ошиблись насчет славной руки...

- Мы не могли ошибиться, - сказал Джексон, - Начнем.

Он начал читать. Голос его эхом отдавался в пустоте прачечной.

"Не молись идолам, и не твори себе богов. Я есть твой Господь и Бог..." - слова, как камни, падали в темноту машины, откуда внезапно пахнуло зябким, могильным холодом. Давилка стояла спокойно и молчаливо в синеватом свете, и Хантону казалось, что она издевается.

- "И земля изблюет тебя из недр своих, как изблевала племена, бывшие до тебя", - читал Джексон, лицо его напряглось, и он подал знак.

Хантон брызнул святой водой на ленты. Раздался внезапный жуткий скрежет терзаемого металла. Дымок пошел от брезента там, где на него попали капли. Давилка вдруг снова заработала.

- Действует! - прокричал Джексон сквозь нарастающий гул, - Зацепило!

Он начал читать снова, повышая голос из-за шума машины. Когда он снова дал знак, Хантон вылил воду. Тут его охватил внезапный, пробирающий до костей, ужас, ощущение, что он зря сделал это, что машина сильнее и просто играет с ними.

Голос Джексона становился все громче, достигнув предела.

В арке между моторами запрыгали голубые искры, воздух заполнил запах озона, похожий на запах теплой крови. Главный мотор дымился, давилка работала с ненормальной, бешеной скоростью; палец, прижатый к одной из лент, мог затянуть все тело в машину и за несколько секунд превратить его в кровавую кашу. Бетон у основания трясся и гудел.

Главный механизм озарился пурпурным светом, наполнив воздух дыханием грозы; давилка работала быстрее и быстрее; ленты, цилиндры и передачи двигались с такой скоростью, что казалось, они плавятся, перемещаются, преобразуются во что-то иное и невероятное.

Хантон, который стоял, как зачарованный, внезапно отшатнулся.

- Беги! - крикнул он сквозь невыносимый грохот.

- Мы уже почти одолели его! - прокричал в ответ Джексон, - Почему...

Тут раздался ужасный треск, и в бетонном полу между ними разверзлась трещина. Из нее вылетали куски старого цемента.

Джексон взглянул на давилку и закричал. Она пыталась вырваться из каменного пола, словно динозавр, завязший в болоте. И это уже не был гладильный автомат. Машина преобразилась. Пятисотвольтный кабель рухнул на цилиндры сверху, разбрасывая голубые искры. На миг два огненных шара уставились на них, как блестящие глаза, полные неутолимого, животного голода.

Еще одна трещина появилась на полу. Давилка тянулась к ним, пытаясь освободиться из бетонного плена. Казалось, она со злобой на них смотрела; планка безопасности слетела, и Хантон увидел раскрытую, алчную пасть, из которой валил пар.

Они повернулись, чтобы бежать, и новая трещина разверзлась прямо у их ног. Позади раздался страшный треск, когда она вырвалась из бетона. Хантон бежал впереди и не видел, как Джексон споткнулся и растянулся на полу.

Когда Хантон оглянулся, громадная уродливая тень поднялась вверх, заслонив свет.

Она нависла над Джексоном, который лежал на спине, скованный страхом - как жертва на алтаре. Хантон успел заметить над собой что-то темное и громадное, со светящимися глазами размером с футбольные мячи и жадно разинутым ртом, в котором полоскался брезентовый язык.