Владимир Савченко - Должность во Вселенной

Фактическая сторона происшедшего, впрочем, была изложена обстоятельно и добросовестно.

Два члена комиссии записали особые мнения. Одно они высказали вместе:

«Полагаем, что причина наблюдавшихся наклонов, выпираний и колыхании земной поверхности, а также разрушения высоких зданий в том, что Шар создавал в эпицентре значительные и к тому же меняющиеся во времени искажения гравитационного поля Земли». Подписано: А. И. Корнев (Институт электростатики) и Б. Б. Мендельзон (Катаганский госуниверситет).

Второе особое мнение выразил только Б. Б. Мендельзон: «Полагаю, что такое искажение поля тяготения может быть вызвано имеющимся в Шаре массивным телом или системой тел».

Глава 3. Охота за шаром

Когда вспоминаешь детство, умиление вызывает даже широкий отцовский ремень.

Путанность выводов комиссии в сопоставлении с впечатляющей картиной катастрофы отрицательно повлияли на гласность этого события. «Нет, — устало жмуря набрякшие веки, молвил секретарь крайкома Виктор Пантелеймонович Страшнов, когда редактор „Катаганской правды“ принес ему на утверждение материал о Таращанске. — Как-то это слишком все… — он поискал слово, — апокалиптично. Не следует будоражить население. Дадим пищу суеверным толкам».

Редактор настаивал, мотивируя, что толки и слухи все равно пойдут, замалчивание внесет в умы еще большее смятение. Страшнов покачал головой, предложил подождать, пока еще что-то выяснится о Шаре.

Редактор был прав. Вернувшиеся в свои институты участники комиссии рассказали все на семинарах и в частных беседах, тем вызвав у многих шок и недоверие действительности. Таращане тоже отнюдь не приняли обет молчания; все, что они писали и телефонировали родичам и знакомым, шло далее в многократных пересказах с искажениями и дополнениями. Поэтому наряду с достаточно верным изложением событий в плодившихся слухах фигурировала и дичь: «Таращанск провалился», «инопланетяне хотели сесть», «испытательная ракета не туда залетела», «под Таращанском заработал природный реактор» и т. п.

Шар между тем исчез из поля зрения, уплыл в атмосферу. Однако то, что значительная часть населения Катаганского края была настороже и чаще обычного с опаской посматривала в небо, помогло засечь его снова.

Обнаружили Шар на юго-западе края, в предгорье Тебердинского хребта. Почему он обосновался там, на выходе в степь Овечьего ущелья, где берет начало Коломак, бурный приток реки Катагани, вначале никто не понял. Знали лишь, что это место издавна является своего рода «кухней погоды» для края и прилегающих областей; отсюда на степные районы шли дожди, грозы, дули сильные ветры. Обнаружили там феномен не ученые, не метеорологи, даже не летчики — пастухи овцеводческого совхоза имени Курта Зандерлинга. Правда, это были и не отрешенные библейские пастыри с бородами и посохами, а вполне современные парни-ингуши с мотоциклами, нейлоновыми юртами и транзисторными приемниками; они, безусловно, были в курсе таращанских событий и того, что было до них, а возможно, и того, что будет после.

…Роман наш, как, вероятно, заметил читатель, насыщен фактическим материалом. Настолько, что это ограничивает возможности автора выписывать все с художественными подробностями. А так бы хотелось живописать в духе соцреализма:

как ясным утром пастухи освежевывают некондиционного барашка для плова на завтрак;

и как старший и славнейший среди них Мамед Керим Кербабаев, орденоносец и многоженец, смотрит, отирая нож от нежной молодой крови, на восток, а затем, встревожась, указывает другим;

как чистый диск восходящего солнца странно искажается слева;

как в него вминается пятно с непрозрачным ядром; оно растет, одевается кольцевой радугой, — и все вокруг: сизый от росы луг, стадо серых и черных овец, юрты, сами пастухи — окрашивается радужными тонами;

как пятно вырастает в размерах, заслоняя солнце, а оно сначала обволакивает темную сердцевину Шара слепящим кругом, затем будто отпрыгивает в сторону;

как Шар снижается и заполняет глубины ущелья: искажаются скалистые уступы справа и слева, внезапный ветер клонит молодые дубки и буки на них в сторону ядра; некоторые ломаются, выворачиваются с корнем; с грохотом валятся камни;

как овцы перестают жевать траву, поднимают головы, а вожак стада — баран с витыми рогами и колокольчиком…

Но от такого способа повествование разрастается явно за пределы возможностей автора — и не столько по написанию, сколько по изданию романа. Поэтому вернемся к лаконичному стилю.

Похоже было, что Шар облюбовал Овечье ущелье на постоянное жительство: он исчезал к ночи и возвращался сюда на следующее утро. После второго его визита пастухи по рации сообщили в совхоз, после третьего (это было 11 октября) директор позвонил в Катагань — и три часа спустя к Овечьему ущелью подлетел вертолет. На борту его были секретарь крайкома Страшнов и двое участников Таращанской комиссии: профессор Трещинноватов и руководитель лаборатории атмосферного электричества в Институте электростатики А. И. Корнев — тот, что остался при особом мнении.

Бурный Коломак, неся воды высокогорных ледников в степь, за миллионы лет пропилил в горном кряже щель с крутыми боками высотой в сотни метров. На исходе она расширялась, стены снижались и становились пологими, уступчатыми; дно ущелья, по которому шумел поток, переходило в пойменный луг.

Они еще с воздуха, издали заметили Шар: он уютно устроился впритык к расступившимся склонам ущелья. На подлете машину дважды сильно тряхнуло; летчик решил не облетать Шар, как намеревались вначале, а сесть и запросить метеосводку по району полета. Приземлились километрах в четырех от Шара, неподалеку от юрт.

Подошедшие пастухи рассказали, как сегодня Шар при опускании устроил небольшой обвал в ущелье, изменил течение Коломака; опустился он не так низко, как вчера. Прилетевшие рассматривали феномен в бинокль. Шар висел под тучами, которые все сгущались, обещая затяжную осеннюю грозу, над плоско растекшимся потоком. Верхняя часть сгустка достигала туч. Справа и слева искривленными зазубринами выгибались стены ущелья.

Шар не висел неподвижно, слегка ерзал — колыхался то вверх, то чуть вниз, вправо, влево. Это было заметно по меняющимся контурам скал и уступов в ущелье. Кроме того, от каждого его движения сюда передавались мягкие, но внушительные толчки воздуха — вроде ударных волн от далеких неслышных взрывов.