Дмитрий Емец - Гроб На Колесиках

Глава вторая.

ХРУСТАЛЬНАЯ КУКОЛКА

Без конца на пустой и безмолвной стене Эти полные скорби и жалости очи Все мерещатся мне в тишине Леденеющей ночи!

Александр Блок

1.

Во сне я опять видел старую Землю. Мне грезилось, что сегодня первое сентября, и мама, бабушка и отец провожают меня в школу. Мама озабоченно приглаживает мне вихры: "Кирилл, в кого у тебя такие волосы? Просто пружины!" Отец строго бурчит что-то про стрелочки на брюках, а бабушка пытается всучить мне огромный, как веник, букет гладиолусов. "Да, ну его! - сержусь я. - Что я, первоклассник?" "Ну как же без цветов!" - пугается бабушка и все-таки всучивает мне его. Переупрямить мою бабушку так же сложно, как переехать танк. Потом я иду в школу и размышляю, что сейчас увижу наших ребят. Интересно, сильно ли они изменились за лето? И вот в тот самый миг, когда я вот-вот должен повернуть за угол и бросить взгляд на школьный двор, кто-то начинает энергично трясти меня за плечо. Помню, мне страшно не хотелось просыпаться, но, увы, сон уже ускользнул. Я открыл глаза и увидел совсем рядом два желтых зуба, крючковатый, весь в буграх, нос и седые спутанные волосы. Если бы это морщинистое, с сердитыми бровями лицо привиделось мне, скажем, год назад, в человеческом мире, я вполне мог бы сделаться заикой. Однако теперь я ограничился лишь тем, что зевнул и сказал: - С добрым утром, Ягге! Ягге что-то проворчала про "доброе утро". Старушка хоть сама и была доброй, по старой привычке терпеть не могла этого слова. - Опять Земля снилась? - проницательно спросила она. Я подозреваю, что Ягге умеет читать мысли, хотя она и клянется в обратном. - Да, - кратко ответил я, ощущая подозрительное пощипывание в глазах. Но лишь на миг - потом я взял себя в руки. Ягге ободряюще погладила меня ладонью по щеке, шепнула что-то, и остатки сна улетучились. - Кончай бока отлеживать, Кирюха! Бери ноги в руки и марш в школу! - Не-а, не поеду! - хитро зевнул я. - Ты забыла, что у меня гроб угнали? А ты мне что вчера сказала? Вокруг глаз у Ягге появились добродушные лукавые морщинки. Глаза у суровой старухи были особенные - почти круглые, размытого серого цвета, с небольшими светлыми крапинками. Их выражение менялось так часто, что я порой не мог понять, говорит ли Ягге всерьез. - Думаешь, жалко мне тебя? Жалко у пчёлки! Вернула я тебе твой гробульник, проворчала старушка. - Как вернула? - недоверчиво переспросил я. - Оборотни сами его привезли. - САМИ?! - поразился я. - Ну почти сами. Я только их слегка усовестила, - дружелюбно проскрипела Ягге и, опираясь на клюку, захромала к дверям. Пораженный, я уставился на бабушку. До сих пор мне не приходилось слышать, чтобы оборотни кому-то что-то возвращали. Скорее уж мерзляки отогреются или Душила-Потрошила перейдет на морковные котлеты. Однако Ягге я верил: она слов на ветер не бросает. Старушка уже открывала дверь, когда из недр нашей квартиры донесся звук, будто кто-то поддал ногой железное ведро. - Это у деда Вурдика? - спросил я. Ягге всердцах плюнула. - А ну его, окаяшку! Чтоб ему сгинуть! - Опять деревянная нога буянит? - забеспокоился я. - Таперича он сам буянит, мерин старый! Вот напущу на него Боли-Башку, будет тады знать! - пригрозила Ягге. Отношения дедушки Вурдика и бабушки Ягге были далеки не сахарными. Однако я убежден, что даже ссорясь по десять месяцев в году, они любили друг друга. Я быстро оделся, вышел из комнаты и сразу оказался в дремучей еловой чаще. В воздухе висел запах древесной гнильцы и сырости. Сослепу тыкаясь в стволы, с глухим уханьем пролетел филин. В спутанных ветвях, пристально следя за мной, горели желтые недружелюбные глаза. Отчего-то я подумал, что это лешак Злюка-Кузюка, хотя никогда прежде его не видел. Возможно, я просто сел на его телепатическую волну, здесь такое бывает. Издалека слышался короткий взлай волчьей стаи, преследующей добычу. То, что все это творилось не где-нибудь, а у нас в коридоре, не особенно меня удивило. Дедушка Вурдик и раньше, приняв на грудь больше обычного, устраивал протечки пятого измерения. Мне казалось, что я изучил Вурдика, как облупленного, и он уже ничем не сможет меня удивить, но ничего подобного. Заглянув в комнату к моему старику, я оцепенел. Дед Вурдик, багровея носом, сидел в обнимку со своей деревянной ногой и громко распевал разбойничьи песни новгородцев-ушкуйников. Изредка проскакивали и более современные мотивы, времен победоносного шествия Вурдика в составе Первой Конной. "Мы кррр-расные кавалерр-ристы, парррам-пам-пам, и командирра нашего зовут Абрррам!" - вопил он. Деревянная нога отстукивала деду ритм, колотя по валявшейся на полу строительной каске и куче пустых бутылок. Из всего увиденного следовал вывод, что дед Вурдик и его нога наконец помирились и на радостях отметили этот факт небольшим возлиянием. - Иди к нам, Кирюха! Споем про нашего удалого атамана Ваську Буслаева! закричал мне дед.

2.

На улице я тотчас увидел свой гроб на колесиках, стоящий между Тиранозавриными Лапами. Возле гроба робко переминались два поросших шерстью оборотня самого уголовного пошиба. Увидев меня, оборотни разом упали на колени и, не жалея лбов, стали колотиться ими об асфальт. Обойдя их, я придирчиво осмотрел гроб. Выглядел он скверно: один бок был ободран, колеса вихляли, да и все прочие части выглядели так, словно ими колотили кого-то по башке. Похоже, моему угнанному гробульнику пришлось поучаствовать в разборке. - Сними сглаз, братишка! Сил нет терпеть! - взмолились оборотни. Кажется, они полагали, что это я напустил на них сглаз. Внезапно лица у обоих приобрели мученическое выражение. Они стали шумно чесаться и безостановочно чихать. И чиханье, и чесотка продолжались минуты две. Оборотни подпрыгивали от чихов и, сопя, скребли кожу короткими пальцами. "Так вот отчего они "усовестились"!" - подумал я. Повезло мне с бабушкой Ягге! В Потустороннем Мире ее уважают, шепчутся, что когда-то она входила в расформированный пантеон языческих богов. Под именем Бабы Яги Ягге ухитрилась попасть даже в русские народные сказки. И это при всем том, что сама Ягге не любила, когда при ней упоминали об этой части ее биографии. "При чем тут костяная нога? Почему костяная нога! У меня обе ноги нормальные. Это, должно быть, тому, кто сказку придумал, Вурдик запомнился." - Кабы мы знали, что так будет, то разве взяли б твой гробульник? Лучше всю жизнь пешком ходить! - остервенело чешась, всхлипнул один из оборотней. Надев шлем, я оседлал крышку гроба, завел его и выехал на дорогу. Гроб скрипел, крышка подпрыгивала, но я чувствовал, что моя машинка не утратила своей прежней резвости. Оборотни, чихая, кинулись следом. - Куда, братишка?! Когда сглаз снимешь? - Это придется еще заслужить! - крикнул я, пришпоривая гроб пятками. Я решил, что помощь оборотней мне еще потребуется, особенно если придется иметь дело с Оскаленным Мертвецом или Красной Рукой. Нужно только выяснить у бабушки Ягге освобождающее заклинание. Впрочем, с этим можно и не спешить. Хорошенько почесаться им не повредит. Только грязь с себя отскребут.