Стивен Кинг - Жребий Иерусалима

- Мы должны успокоиться, - услышал я свой голос. - Мы должны быть спокойны. Мы должны быть спокойны... Мы должны быть спокойны...

Но тень легла на мое сердце, и я был напуган так, как никогда. Я побывал под покрывалом Смерти, но думаю, там было не так темно.

Мы прошли по проходу между рядами. Наши шаги эхом разносились по церкви. На полу в пыли остались наши следы. На алтаре стали видны еще какие-то мрачные произведения искусства. Я не мог, однако, заставить себя разглядывать их. Я начал подниматься на кафедру.

- Нет, мистер Бун! - неожиданно закричал Кел. - Я боюсь...

Но я уже поднялся. Огромная книга лежала открытой на подставке. Текст был написан на латыни, с вкраплением рун, которые моему неопытному взгляду напоминали письмена друидов или докельтские записи. Я пытался вспомнить значение хотя бы нескольких символов. Напрягают память.

Закрыв книгу, я посмотрел на название: "Dе vernis inystcris". Моя латынь хромала, но кое-как мне удалось перевести: "Тайны Червя".

Когда я прикоснулся к книге в той проклятой церкви, мне показалось, что белое лицо Келвина поплыло предо мной. Мне показалось, что я услышал какие-то низкие, читающие заклятия голоса, отвратительные, нетерпеливые звуки, а потом послышались другие звуки, утробные, из-под земли. Галлюцинация, не сомневаюсь, но в тот момент церковь для меня наполнилась весьма реальными звуками, которые я могу описать так: словно огромный мертвец поворачивался у меня под ногами. Кафедра задрожала, перевернутый крест на стене затрепетал. Мы вместе выскочили вон, покинули это темное место, и никто из нас не отважился оглянуться, пока по грубым, неотесанным доскам мостика мы не перебежали на другую сторону ручья. Не скажу, что мы были трусами, но с девятнадцатого столетия люди не заходили туда, не заходили из-за древнего сверхъестественного ужаса, обращающего в бегство; и я окажусь лжецом, если скажу, что на обратном пути мы просто гуляли...

Вот и все. Ты не должен печалиться, переживая из-за того, что страх снова поселился в моем сердце. Кел может засвидетельствовать: все, о чем я написал тебе, включая даже тот отвратительный шум правда.

Итак, я заканчиваю. Еще скажу только о том, что хотел бы увидеть тебя (знаю, что большая часть моих сомнений немедленно покинула бы меня), и по-прежнему остаюсь твоим другом и поклонником.

Чарльз.

17 октября 1850 года.

Уважаемые джентльмены,

в большинстве новых изданий Вашего каталога для домовладельцев (например, в номере за лето 1850 года) есть препараты, которые называются "Отрава для крыс". Я бы хотел приобрести одну (1) 5-фунтовую банку этого препарата по установленной вами цене - тридцать центов ($0.30). Прилагаю стоимость обратного почтового отправления. Пожалуйста, перешлите покупку по адресу: Келвину Маккену, Чапелвэйт, Причер Корнерс, Кемберленд, Мэйн.

Заранее благодарен Вам за любезность, С глубоким почтением к Вам, Келвин МакКен.

19 октября 1850 года.

Дорогой Бони,

происходят тревожные события. Шумы в доме усилились, и я пришел к окончательному выводу, что в наших стенах бродят не только крысы. Келвин и я продолжай безрезультатные поиски потайных дверей и коридоров, но ничего не нашли. Как мало мы подходим для роли героев романов мисс Редклифф! Кел заявил, однако, что большая часть звуков исходит из подвала, и мы намереваемся исследовать его завтра. Мне это сделать нелегко, так как я знаю, что сестра моего кузена Стефана нашла там ужасный конец.

Ее портрет, между прочим, висит в галерее наверху. Марселла Бун выглядит печальной и милой, если художник верно изобразил ее. и еще я знаю: она никогда не была замужем. Временами, я думаю, что миссис Клорис была права - это плохой дом. Все бы ничего, но печаль лежит на лицах прежних обитателей дома.

Я должен добавить еще пересказ нового разговора с храброй миссис Клоринс, так как сегодня говорил с ней во второй раз. Я встретился с ней днем, после неприятной встречи, о которой я расскажу вначале.

Утром должны были доставить дрова, и когда перевалило за полдень, а дрова еще не привезли, я решил пройтись пешком в деревню. Моей целью было навестить Томпсона, человека, с которым вел дела Кел.

День выдался приятным, полным живительной прохлады яркой осени, и вскоре я достиг усадьбы Томпсона. Кел остался дома, чтобы попытаться найти какие-либо следы разгадки тайны в библиотеке дяди Стефана, но он дал мне верные ориентиры. У меня было прекрасное настроение, что редкость в последние дни, и я даже простил Томпсону задержку с доставкой дров.

Двор Томпсонов оказался сильно заросшим высокой травой, покосившиеся стены нуждались в ремонте. Слева у сарая я увидел свинью, готовую к ноябрьскому убою. Она хрюкала и барахталась в грязном свинарнике. В захламленном дворе между домом и дворовыми постройками женщина в старом клетчатом платье кормила цыплят, разбрасывая корм, который держала в переднике. Когда я окликнул ее, она повернула ко мне бледное, невыразительное лицо. Неожиданно ее голос, подзывавший цыплят, изменился, превратившись в испуганный крик, очень удививший меня. Я мог только предположить, что она приняла меня за Стефана. Она поднесла руки ко рту, собираясь совершить крестное знамение от дурного взгляда и снова завизжала. Корм для цыплят рассыпался по земле, а цыплята с пронзительными криками разбежались по двору.

Пока я собирался еще раз задать ей вопрос, неуклюжая фигура человека, одетого в длиннополое, странное, ручной работы нижнее белье, появилась на пороге дома с ружьем для белок в одной руке и кувшином в другой. По красным, пылающим глазам и нетвердой походке, я решил, что это сам дровосек-Томпсон.

- Бун! - взревел он. - О-о боже, его глаза!

Он уронил кувшин, который покатился по земле, и перекрестился.

- Я пришел, - сказал я так хладнокровно, как только мог в такой обстановке, - потому что дров нет. В соответствии с соглашением между вами и моим человеком...

- Боже мой... ваш человек... говорил мне. - И тут я заметил, что за его угрожающим видом и бахвальством скрывается смертельный страх. Я начал серьезно задумываться, а что если он действительно воспользуется ружьем в такой обстановке. Начал я осторожно:

- При всей моей учтивости, не могли бы вы...

- О, боже... ваша учтивость!

- Ладно, - сказал я с благородством, на какое только был способен. - Я зайду к вам в более удобный день, когда вы будете поспокойнее.

И с этими словами я повернулся и пошел по дороге к деревне.

- И не возвращайся! - крикнул он мне вслед. - Послушай меня! Ты наше несчастье! Будь ты проклят! Будь ты проклят! Будь ты проклят!

Он бросил в меня камень, который попал мне в плечо, но я сделал вид, что ничего не случилось.