Артем Каменистый - Адмирал южных морей

Давно, в другой жизни и на другой планете, довелось мне однажды попасть на мясные посиделки в лесу. Не в том смысле, что в плен к людоедам: просто компания молодежи выехала на лоно природы с пивом, вином и, само собой, замаринованным мясом для шашлыка. В разгар веселья случалась беда – живот прихватило. Да так серьезно, что каждые полчаса приходилось в кусты бегать. Место оживленное, а процесс подразумевает уединенность, так что отбегать приходилось далеко.

И вот в одну из таких вылазок сижу я, значит, в зарослях и размышляю над суетностью бытия. При этом не шевелюсь. И вдруг слышу подозрительный шорох – что-то ко мне приближается. Для человека тихо, для мышки лесной чересчур громко. Решил, что собачка бегает чья-то, – в эти места многие любят приезжать ради краткосрочного отдыха на природе. И представьте мое удивление, когда в поле зрения показывается красавец-фазан – здоровенный, с великолепным хвостом и таким гордым видом, что с первого взгляда понятно, кто здесь император Вселенной.

На меня этот петух вообще ноль внимания. Шествует, даже не покосившись. Я с лесом знаком был плохо и решил, что птица ручная. Когда до нее осталось не более пяти шагов, протянул руку, делая вид, что зажал в ладони угощение, и подозвал: «Цып-цып-цып!»

Вы когда-нибудь видели, как бегает страус? Так вот – фазан ему почти не уступает в этом вопросе. Рванул оттуда будто Казанова от алиментов. Только тогда до меня дошло, что он просто не воспринимал меня как угрозу. Не реагировал на неподвижный безопасный объект. Что человек, что пень – если не шевелятся, ему без разницы.

Теперь я знаю больше. Многие животные и птицы ведут себя точно так же. Даже заяц, по праву считающийся эталонным трусишкой, может прошествовать в паре шагов от тебя. Главное не шевелиться, и желательно держать тело и одежду в чистоте. Не все звери таковы, но на каждого найдется свой способ. Одни больше ориентируются на обоняние, и достаточно вымазаться соком хвои, чтобы они подпустили тебя на бросок охотничьего дротика. Другие совершенно не смотрят вверх, и, устроив настил на дереве возле водопоя или солонца, можно не сомневаться в результативности охоты.

С человеком звериные методы не работают. Можешь с головой искупаться в хвойной смоле и засесть на макушке самой высокой березы – все равно заметит. Потому что лес зимний, листьев нет, а глаза разумных созданий любят поворачиваться во все стороны, в том числе и вверх. Замереть неподвижно – тоже не лучший вариант. Вы можете себе представить, что кто-то может пройти мимо стоящего на открытом месте субъекта в нескольких шагах и не обратит на него внимания? Я вижу лишь два варианта удачного исхода такого замысла: шагающий должен быть слеп или патологически невнимателен.

Слепых среди демов не было, невнимательность там тоже не приветствовалась. В итоге моих доморощенных разведчиков снимали с голых по-зимнему деревьев, окружали на вершинах холмов, где те сидели, будто окаменевшие суслики, свято веря, что дичь их не видит. А уж скольких взяли по следам, оставленным на снегу… Ведь их заметно издали, и очень подозрительно выглядит, когда цепочка обрывается странным бугорком или дубом, из-за ствола которого осторожно выглядывает чей-то любопытный нос. Врагам небось смешно было, а вот мне не очень.

Не все охотники вели себя так глупо, но, к сожалению, очень многие.

Сюда бы настоящего инструктора, знающего, как и чему надо учить разведчиков. У меня, увы, это получается плохо – охотникам трудно отказаться от своих многолетних, или скорее даже многовековых, привычек, от дедов к отцам передаваемых.

Но я стараюсь.

Глава 2

Гости

Дело приближалось к вечеру, когда показалась деревня. По местным меркам немаленькая – около трех десятков дворов. Вдоль побережья здесь тянется широкая холмистая гряда, но в долинках и на широких ровных склонах хватает площадей под посевы, крестьяне там охотно селятся. Есть и побочное занятие: достаточно перейди через горку – и вот оно, богатое море. Там и рыбалка, и промысел жемчуга – приработок всегда найдется. Почему не живут возле воды? По простой причине: галеры демов частенько шастают и, заметив поселение, обязательно наведаются в гости. Так что там даже сараи лодочные маскируют, а то ведь проверят и быстро найдут тропу к добыче.

Крестьянство и морской промысел остались в прошлом. Если кто-то из жителей и уцелел, назад возвращаться не стал. Сейчас в Межгорье населена лишь область в районе озерного четырехугольника, который по центру долины, и есть живые деревни чуть севернее него. Здесь, возле моря, селиться безумие – ведь никто не защитит от набегов демов. Хотя идея поставить поселок возле форта на реке есть, но пока что не хватает возможностей для ее реализации.

У меня мало на что хватает возможностей, почти все задумки приходится откладывать на будущее. Я сам себе задолжал уже столько, что за три жизни не расплатиться…

Межгорье богато брошенными деревнями, чем мы и пользовались. Я не такой уж и неженка – спокойно переношу ночевки в лесу, – но зачем идти на крайности, если повсюду можно найти крышу над головой? Люди сгинули в мясорубке недавно – жилье стоит в приличном состоянии. К тому же в таких местах и другие бонусы имеются: источники чистой воды, запасы дров, съедобная зелень на не успевших зарасти огородах.

В этой деревне обнаружился дополнительный плюс. Когда-то здесь обитал местный олигарх, и после него остался чуть ли не дворец – огромный дом, в котором без труда могут разместиться полсотни бойцов. Считая меня, Тука и разведчиков, нас было девятнадцать – места всем хватит.

Не без интереса проследил, как Керт и Макрис, два брата, обожающие друг друга как кошка собаку, на время позабыли о своих разногласиях ради нечестивого ритуала. Единая церковь терпеть не может проявления язычества во всех формах. Даже невинные намеки на старое не позволены. Но в таких глухих местах всякое случается. Епископ далеко, карающих тоже давненько не видели: если зуб заболит, ходят заговаривать к подозрительным старухам, к ним же обращаются при неурожаях, родах, недомоганиях домашнего скота и запущенных случаях алкоголизма. Свято верят, что в каждом лесу имеется невидимый хозяин, которого следует задабривать, аналогично обстоят дела на любом холме.

В озерных глубинах, само собой, имеются водяные и местные русалки – похотливые зеленокожие бабы, покрытые чешуей, с водорослями вместо волос. Ряды их пополняются утопленницами, которые при жизни изменяли супругам, и в местностях, где число рогоносцев переходит за рамки приличного, по слухам, водоемы из берегов выходят, затапливая прибрежные деревни.