Скрытые границы (СИ) - Волков Игорь Владимирович

Я смахнул странички.

На крыльце просидел долго, вдыхая влажный воздух, глядя на парк, размышляя о происходящем. Еще хотелось хоть полчасика покоя без всякого присмотра.

Затем пошел пообедать. В столовой новые физики шумной толпой сдвинули столы и весело что-то обсуждали. Я обогнул их по широкой дуге и традиционно попытался забиться в дальний угол, но мне не дали. Откуда-то из гущи толпы встала Ольга и помахала рукой.

— Алексей, иди к нам! Мы как раз обсуждаем, что нужно будет делать в первую очередь.

Я нехотя подошел. Люди разошлись волной, освобождая мне место в центре стола.

— Так что же вы ждете от волновой физики, Алексей? — Ольга положила голову на сложенные руки и внимательно смотрела мне в глаза. При нашем общении у меня постоянно было ощущение, что она посмеивается надо мной. Вот и сейчас ироничный блеск ее глаз совсем не помогал перевести беседу в рабочее русло. Защищаться тоже не хотелось, поэтому я небрежно махнул вилкой и ответил:

— Вы же ученые, вот и рассказывайте, чем можете нам помочь.

Она продолжала все так же пристально смотреть на меня, потом едва заметно кивнула, будто принимая правила игры.

— Мы пообщались с Ву Жоу. Идея сохранить колебания понятна. Но с учетом того, что не известен ни один параметр этих колебаний, а также их причина, эта идея выглядит утопичной. Кроме того, что бы ни случилось, мы в первую очередь будем ориентированы на выживание людей, Алексей.

— Выживание? А как же насчет сохранения способностей? — Я нервно разминал хлеб в пальцах.

— Ни один параметр! Ты слышал? Если мы сможем обеспечить выживание, это уже победа.

— Вот как? Вроде ваш приезд был организован Коломойцевым по моей просьбе? А моя просьба заключалась как раз в том, чтобы найти возможность способности сохранить. Просто выжить нам помогут наши китайские коллеги, они уже знают, как это сделать.

— Алексей, у вас целый зал с людьми, введенными в медикаментозный сон. Они не могут ждать годами, пока мы ищем универсальное средство, поэтому мы безусловно попробуем его найти, но цель все равно останется прежней — сохранить людям жизнь.

Ее улыбка стала шире.

Моя наоборот угасла.

— Выходит ты, Оля, воспользовалась возможностью оказаться здесь и сейчас. А теперь, под пристальным вниманием научного сообщества, планируешь лишить нас уникальных способностей?

— Да не передергивай, Алексей. Ты же все понял. Ну смирись уже с тем, что не все в мире происходит, как тебе хочется. Мы очень постараемся сделать чудо, обещаю.

— Вообще-то смирение — это не про меня. И сейчас я начинаю переставать понимать, зачем вы здесь. Без того, что ты называешь чудом, смысла в этой лаборатории, этом оборудовании и этих людях просто нет. Потому что, как я уже сказал, выживать мы научились сутки назад, без каких-либо физических исследований.

Не желая дальше продолжать диалог в таком ключе, я отодвинул тарелку и встал.

— Не горячись, — Ольга примирительно протянула мне руку, но я не смог сдержать раздражения и все-таки ушел. Спустился в комнату отдыха, сделал несколько ударов по мячу в настольном футболе, подошел к окну и невидяще уставился на пейзаж за ним. Меня угнетало одиночество. Мне нужны были Ву и Райли. Лео. Эксперименты по запусканию шариков через пространство. Я хотел назад свою жизнь. Или хотя бы не быть в новой реальности одному против всех.

Часть 1

Наземная. Глава 3

Ночью мне приснился Питер. Разбегающиеся в стороны мосты, темные каналы, Дворцовая площадь, залп пушки с Петропавловской крепости. Терпкий воздух белых ночей. И одиночество, такое от которого хотелось выть. Я проснулся до рассвета, нашарил в шкафу неоткрытую бутылку с виски, плеснул в бокал на два пальца.

Руки тряслись. Все еще пытаясь выровнять дыхание, я вышел на балкон. И с удивлением уставился на Ольгу, которая с сигаретой в руках стояла на соседнем.

— Алкоголь? — Она не менее удивленно смотрела на мой бокал. — В… — она развернула удобнее часы на руке, — в пять двадцать утра?

— Это Коломойцев что ли просил меня проконтролировать, чтобы по утрам только чай пил? — огрызнулся я.

Ольга удивленно моргнула, пытаясь осмыслить претензию.

Я не стал дожидаться ее ответа, ушел с балкона. Поставил нетронутый бокал на тумбочку. Забил в расписание бег, не глядя, натянул на себя то, что выплюнул шкаф. Вышел из комнаты, почти скатился по ступенькам и шагнул в темный еще парк. Воздух был прохладный и свежий. Запустив секундомер, я потрусил по своему обычному маршруту.

Надо перестать психовать. Чем скорее закончим исследования, тем быстрее вернется моя старая команда.

Я наконец-то вывел дыхание на рабочий уровень и теперь наблюдал, как серый рассвет начинает подсвечивать верхушки деревьев. Отбегал свою норму и домой возвращался неспешным шагом. На крыльце стоял Ву, подставив лицо хмурому утру. Я удивленно окинул его взглядом.

— Швы проветриваешь?

Он ухмыльнулся.

— Пришел сообщить тебе новость.

— Придумал, как сохранить колебания?

— Нет. Но представляю, как ты обрадуешься.

— Чему? — по взгляду Ву я видел, что как раз совершенно не обрадуюсь.

— Твой приятель приехал. Уже сообщил мне, что у него есть теория и он сейчас всем объяснит, что надо делать.

— Боровский? — ахнул я.

Ву кивнул.

У меня дернулась рука, хотел вызвать Коломойцева, но в последний момент передумал. Боровский в жизнь не предпримет никаких действий без согласования с кучей инстанций. А раз он здесь, значит его визит разрешен и звонить кому-либо нет смысла.

— Пошли позавтракаем, пока в столовой никого нет. Позже, подозреваю, нам будет не до еды, — Ву поморщившись: видимо швы давали о себе знать, развернулся и пошел внутрь здания.

Я вздохнул и поплелся следом.

* * *

В первой половине дня встречи с Боровским нам удалось избежать. После завтрака Ву отправился в свою лабораторию, а я увязался следом. По дороге он с умным видом объяснял мне распространение, затухание, преломление волн. Я понимал из его объяснений далеко не все, но это не имело значения. Было видно, что, проговаривая вслух, ему лучше думалось, поэтому мне нужно было просто не мешать, молча кивая головой. Затем я наблюдал, как Ву, словно художник, заполняет пространство экрана похожими на экзотические письмена формулами. Периодически он из, казалось бы, монолитного текста удивительным образом выдергивал куски, в которые вносил правки. На соседнем мониторе в этот момент строилась и трансформировалась сложная многоцветная визуализация.

В какой-то момент, Ву откинулся на спинку кресла и вздрогнул, обнаружив меня.

— Ты еще здесь? Мне показалось ушел. Смотри, это — математическая модель наших предполагаемых колебаний, — он кивнул на экраны. — Страшненькая пока еще, но, вроде бы, все, что можно было я учел.

— И что с ней делать?

— Отдадим Ольге. Она проведет серию экспериментов. Сначала доуточним некоторые коэффициенты, которые я задал либо приблизительно, либо эмпирически. — Он проскролил экран с формулами вниз и ткнул пальцем в разноцветную таблицу строчек на сорок. — Затем убедимся, что экспериментальные данные совпадают с предсказанными моделью. Или не совпадают, если модель не верна. Тогда попробуем ее доработать и снова проверим. Пока не начнет давать верные результаты, либо не решим, что копаем не в ту сторону.

— И потом?

— А потом видно будет.

Ву еще раз просмотрел свои формулы, сохранил в файл и отправил его на коммуникатор Ольге.

— Пошли, нужно будет еще долго объяснять, что у меня тут к чему.

* * *

Атмосфера в лаборатории была грозовая. Ольга, красная и растрепанная, истерично двигала какие-то коробки. В центре помещения стоял Боровский, высокомерно на это взирая.

— Здравствуйте, — преувеличено бодро поприветствовал я всех разом. — Что делаете?