Брайан Олдисс - Малайсийский гобелен

Из комнат Кайлуса никто не ответил.

Я толкнул дверь, раздраженный тем, что его еще нет, несмотря на все заверения, что он обязательно будет к этому времени. Мне нужно было с кем-то поговорить.

В его апартаментах стояла полная тишина. Что-то подсказывало мне, что в комнате, где я находился сейчас, кто-то только что был. В золотых лучах солнца переливалась легкая пыль; кто-то прошел здесь совсем недавно. Воздух был пропитан запахом, слабым, но весьма роскошным. Я стоял в задумчивости тихо, без движения, и тихо было в комнате. Я знал этот запах.

Я снова громко позвал Кайлуса. Я по-прежнему стоял посреди комнаты, дверь оставалась открытой. С улицы отчетливо доносились крики. Я огляделся, очарованный цветами и атмосферой недавних страстей, кипевших в комнате…

В помещении было несколько книг, принадлежащих Кайлусу, много спортивных гравюр, алтарь. В углу находился стол, на котором стояла бутылка и два пустых стакана. Здесь была папоротниковая оранжерейка, фехтовальные рапиры, водяные часы, кровать, покрытая измятым шелковым покрывалом. На покрывале лежало нечто янтарного цвета, размером не больше крыла бабочки. Вид этого маленького предмета заставил меня испытать вожделение, как и легкий запах пачулей, витающий в комнате.

Я узнал этот предмет и поднял его. Панцирь черепахи блестел в лучах солнечного света, а два маленьких рожка торчали впереди как вытягивающиеся стебельчатые глаза улитки. Это был редкой формы плектр. Я держал его в руке.

Кайлус намного лучше проводил время, чем я, Я положил плектр на середину стола, развалился в кресле, взял перо и чернила и начал сочинять ироническое четверостишие, чтобы поприветствовать возвращение Кайлуса. И неважно было, придет он один или нет. Я подсунул написанное под плектр.

Друг Кайлус! В нас неутолимаК гармонии небесных сфер любовь.Но если музыка любви волнует кровь,Молчит оставленная мандолина.

У двери я повернулся и оглядел пустую комнату: игра теней и солнечного света. Медленно спускаясь вниз, я застал старую колдунью все еще рядом с огнем. Я возвратил ей бумажный значок.

Не найдя успокоения, я направился к портному Кемперера. В галантерейной лавке безвкусно одетая женщина стояла в проходе и рассматривала на свет кружево. Кто-то, стоящий за ней, позвал меня по имени.

Я хотел посмотреть, кто там стоит, за этой женщиной, как вдруг на улице появился всадник и объявил, что турецкая армия отступает через юго-западные болота. Кавалерия Тускади ускоряет ее отступление. Силы Света и Тьмы снова оказались на стороне Малайсии и спасли ее для своих целей.

На крыльях радостных вестей я влетел в лавку. И там я увидел Бедалар. На ней было прекрасное платье для выхода в город и не менее замечательная прическа. Она выглядела немыслимо, но мое появление сделало ее просто очаровательной. Она представила мне скверно одетую персону как свою дуэнью. Ее звали Жетоне. Здесь все было наоборот. При виде меня она выразила недовольство, и это сделало ее еще менее привлекательной.

— Мы собрались зайти к моему брату Кайлусу, но вынуждены были задержаться в поисках нужного нам кусочка кружева.

— Оно должно быть от Фландера, — сказала провожатая.

— Оно, должно быть, все еще у Фландера, судя по тому, как долго мы его здесь ищем, — ответила Бедалар.

— Вы становитесь грубой, мисс.

Подавая скрытые сигналы отчаяния, Бедалар сказала:

— На улице есть еще много других лавок.

— Вся прелесть кружев заключена в груди, кою они украшают, — заметил я, поглаживая подбородок. — Так случилось, мисс Бедалар, что я только что вышел от вашего брата. Мне жаль было уходить и покидать такую респектабельную компанию, но неотложные дела позвали меня к моему отцу. Однако я с большим желанием провожу вас к Кайлусу, чтобы оказать услугу вашей компаньонке, если вы хотите, конечно. Затем я вынужден буду немедленно откланяться, и ваш брат будет вашей надежной защитой, пока не придет Жетоне.

Она прищурилась на мгновение и сказала:

— Может, мне не следует вторгаться. Кто там в этой респектабельной компании моего брата?

— О, священник и два весьма уважаемых учителя богословия.

— Тогда я останусь здесь и помогу Жетоне, спасибо. Тут вмешалась старая карга.

— Я вполне могу обойтись без твоих подсказок, мисс. Если ты немедленно отправишься с этим господином к своему брату, я буду там через пять минут.

Мне же она сказала:

— А вы запомните, что должны доставить ее к брату немедленно. Сколько там священников?

— Только один, но очень худой и чахлый.

С трепетом в душе и боязнью снова потерять Бедалар из виду, я сжал ее руку и вытянул из мастерской. Жетоне наблюдала за нами — пока мы не скрылись за углом. Еще минута, и мы были под аркой, взбежали по ступенькам и оказались в той же комнате с легким запахом приятных духов. Мы нежно обнимали друг друга. Все произошло в один миг.

— Я думала, что умру от скуки. Эта старая ворона делает культ из кружев.

— Мне кажется, ты ослабла, дорогая Бедалар. Позволь мне устроить тебя на диване и пощупать твой пульс.

— Мой пульс?

— И не только твой пульс, так как здесь требуется более тщательное обследование.

— Периан, твоя тайная помолвка с Армидой…

— Т-с, это секрет! — Я закрыл ей рот своими губами. Ее руки довольно крепко обвили мою шею. Когда я забрался к ней на диван, по расположению ее ног я мог сказать, что она была всецело готова к этому.

И это подтвердилось. Поцелуи были нежны. Мои руки встретили самый теплый прием ее разгоряченного тела. Мир для нас перестал существовать. Ее умелая податливость приводила меня в необычайный восторг. Она, сама того не ведая, одарила меня сполна теплом своей души, жарким трепетом своей плоти. Мы стонали, кусались, мычали. Подобного я не получал от Армиды.

Наконец, мы успокоились. Ее белокурая головка тихо лежала на моей руке. Мы улыбались, глядя друг на друга.

— Периан, кто ты в самом деле? Ты представляешься таким сорвиголовой, но я знаю, в тебе есть нечто большее.

— Я могу выступать в любой роли. И везде — это я.

— Я не роли имею в виду, а твое подлинное «я». То, что между нами произошло, небольшое своеволие. Я не могла больше противиться этому, так же, как и ты. В этом деле мужчины и женщины одинаковы. И теперь я просто увлечена тобой, но все же ради Армиды этого не надо было делать. Она моя подруга, и я чувствую, что предала ее.

— Нет необходимости посвящать в это Армиду. Если она будет в неведении, ей не будет больно. Моя любовь к тебе не имеет никакого отношения к моим чувствам к Армиде. — Я сел, подтянув под себя ноги. Допросы, исповеди, покаяния не в моем вкусе.