Татьяна Апраксина - Предсказанная

— Не хочу ждать! — страстно зашептала Анна. — Не могу я делать вид, что все хорошо. И сказать не могу, и терпеть не могу. Ну, не знаю я, как это все… Не умею я, понимаешь? Не хочу, чтоб трогал, чтоб смотрел… не могу.

— Не время сейчас, девочка. Выбраться нам надо. Не можешь — ой, ну найди себе защитника, вон остроухий сидит, он ведь с радостью поможет…

— Хм. Он же это… шовинист. Люди отдельно, они отдельно?

— Трепло он, — цыкнула зубом Софья. — Ему просто повод нужен был, чтоб к Флейтисту прицепиться. А на тебя уже все глаза проглядел. И уши насторожил, мы о своем, о девичьем, а он слушает…

— Очередное ложное обвинение, — немедленно откликнулся Гьял-лиэ. — Не я вас слушаю, а мне вас слышно. Меня же ваши разговоры не касаются, ибо беседа двух женщин осмысленной быть не может.

— Удод, — сказала Анна, кинув в него мелким камушком. — Мужская шовинистическая свинья, как говорят в Америке.

Серебряный поймал камушек, подкинул и вновь поймал на ладонь. Морда у владетеля была лукавая и вполне бодрая. То ли отдохнул, то ли вдохновился подслушанным. Но кинуть обратно кусочек гранита не успел — вернулись разведчики.

— По пустыне идти невозможно, — сразу заявил Флейтист. — У нас нет емкостей для воды, а потому предприятие заранее обречено на неудачу. Мы попробовали забраться повыше, и, судя по всему, горы окружают Кладбище стеной. Подниматься на них без альпинистского снаряжения и навыка — верная гибель. Но есть и хорошая новость. Некоторые из обследованных пещер тянутся в глубь гор. В двух мы нашли источники воды. Имеет смысл попробовать пройти через туннели.

— А куда мы выйдем? — спросила Анна.

— Не имею ни малейшего понятия, — развел руками Флейтист. — Однако, и здесь дожидаться нечего. Сидя на месте, мы не найдем ничего. Вы отдохнули?

— Вполне, — кивнула Софья. — Можем идти, милый.

— Мы пойдем вдоль стены, делая привалы в пещерах. Если здесь есть ночь, то наутро свернем в ближайший пригодный туннель. Мне хотелось бы отойти подальше от того прохода, через который мы сюда попали, — пояснил предводитель.

Анна не поняла, зачем все это было нужно, но решила не спорить. Отойти так отойти, подальше — так подальше. Флейтист знал, что и зачем делает. Она повесила ботинки на шею, подвернула джинсы и отправилась в путь. Куртка мешала, в ней было жарко и неудобно, но снимать ее Флейтист запретил.

— У тебя светлая кожа, ты обгоришь очень быстро. Через пару часов не сможешь идти, — объяснил он. — Расстегни, чтобы не было так жарко.

Шли долго, сделали два привала. Вода — чтобы умыться и напиться, полить на голову. Пещерки — отдохнуть в тени и сырой прохладе. И вновь путь: по щиколотку в пепле, словно в дорогом персидском ковре. Анне было страшно любопытно, что же здесь такое погорело, что пространство оказалось усыпано мегатоннами однообразного жирного праха. На уголь он похож не был — гораздо мягче, на сигаретный пепел — тем более. Анна зачерпнула горсть. Крупинки размером с булавочную головку легко растирались в пальцах, пачкая их сажей.

Никакой ночи здесь не ожидалось. По ощущению Анны, шли уже часа три или четыре, а светила так и торчали на своих местах. Четыре проклятых прожектора. Девушка сделала глупость, о последствиях которой ее никто не предупредил — сразу после умывания выходила из пещеры, и теперь лицо горело, словно ошпаренное кипятком. Челка защищала только лоб и глаза, но все остальное — нос, щеки, подбородок покраснели, кожа натянулась, как пергамент. Софье с ее природным смугловатым цветом лица приходилось проще.

Темнота упала резко, как сумерки на экваторе. Анна подняла голову — нет, светила оставались на своих местах. Но слева, со стороны пустыни, надвигался смерч или торнадо. Анна никогда не знала, чем все эти грандиозные природные бедствия отличаются друг от друга. То, что она видела, больше всего напоминало гигантский вращающийся рожок с мороженым, покрытый сверху взбитыми сливками. Роль сливок играли тучи, роль рожка — черный конус поднятого ветром пепла, высотой до неба.

Двигалось явление природы очень быстро, но столь плавно и величественно, что Анне казалось — оно неподвижно. Это каменные истуканы вдруг забегали, засуетились при виде смерча. А он гордо возвышается над Кладбищем главным памятником забытым богам.

Потом Анна вскрикнула и зажала себе рот рукой. У смерча прорезалось лицо: оскаленная пасть с белой пеной на клыках и багрово-красные яростные глаза. Лицо это кривилось в тошнотворной злобной усмешке, не отрывая взгляда от девушки. Свист ветра — дикий хохот. Под этим взглядом Анна почувствовала себя мошкой, крошечной блохой на теле великана. Кто она такая — безмозглая девчонка, не способная разобраться с любовником, и имеет дерзость стоять перед лицом истинного властителя здешних мест?! Собственная наглость показалась смешной и противной. Мгновение ей владело желание упасть на колени, зарыться в черный прах и ничего не видеть и не слышать. Закрыть глаза, прикрыть голову руками, спрятаться…

Потом в груди кольнуло ущемленное достоинство. Анна гордо вскинула голову, с вызовом глядя в глаза демона. «Ну-ка, давай, пугай!» — мысленно сказала она. — «Давай, вперед! Колонна бессмысленная лупоглазая!». Страх чуть отступил, но остался — в бессильных руках, в подгибающихся коленях. Но этот же страх и заставлял стоять ровно, не отводя взгляда. Тело упиралось — ему хотелось бежать. На спине выступил холодный пот, кишки словно намотали на вертел. Анна заставила себя не шевелиться. Упрямо вздернутый подбородок, презрительная ухмылка на губах. Подходящая поза, чтобы встретить стихию, которая грозится тебя уничтожить.

Флейтист встал рядом, положил руку на плечо.

— Не бойся, Анна. Смотри — это только жадная и тупая сила. Она может растоптать, но не умеет договариваться. Она ничто перед тобой.

— Нифига себе — ничто, — повела плечами Анна. — Расплющит и не заметит…

— Не расплющит. Нас опять хотят куда-то загнать. Рискнешь остаться со мной здесь?

— Конечно!

Предложение было более чем лестным. Страх перед злобной стихией как рукой сняло. Ей, видимо, и сняло — той, что Флейтист прижимал ее к себе. Очень внушительная была рука, тяжелая и крепкая. Анна поудобнее устроилась, вписываясь плечом спутнику под мышку. Рост у него был для этого вполне подходящий — головы на полторы выше.

— Ничему не верь и ничего не бойся, — сказал он.

— И ничего не просить?

— «Никогда ни у кого ничего не просите…»

— «Особенно у тех, что сильнее вас», — закончила цитату Анна и рассмеялась — так складно вышло. — А жена ругаться не будет?