Брайан Олдисс - Малайсийский гобелен

Она прищурилась на мгновение и сказала:

- Может, мне не следует вторгаться. Кто там в этой респектабельной компании моего брата?

- О, священник и два весьма уважаемых учителя богословия.

- Тогда я останусь здесь и помогу Жетоне, спасибо. Тут вмешалась старая карга.

- Я вполне могу обойтись без твоих подсказок, мисс. Если ты немедленно отправишься с этим господином к своему брату, я буду там через пять минут.

Мне же она сказала:

- А вы запомните, что должны доставить ее к брату немедленно. Сколько там священников?

- Только один, но очень худой и чахлый.

С трепетом в душе и боязнью снова потерять Бедалар из виду, я сжал ее руку и вытянул из мастерской. Жетоне наблюдала за нами - пока мы не скрылись за углом. Еще минута, и мы были под аркой, взбежали по ступенькам и оказались в той же комнате с легким запахом приятных духов. Мы нежно обнимали друг друга. Все произошло в один миг.

- Я думала, что умру от скуки. Эта старая ворона делает культ из кружев.

- Мне кажется, ты ослабла, дорогая Бедалар. Позволь мне устроить тебя на диване и пощупать твой пульс.

- Мой пульс?

- И не только твой пульс, так как здесь требуется более тщательное обследование.

- Периан, твоя тайная помолвка с Армидой...

- Т-с, это секрет! - Я закрыл ей рот своими губами. Ее руки довольно крепко обвили мою шею. Когда я забрался к ней на диван, по расположению ее ног я мог сказать, что она была всецело готова к этому.

И это подтвердилось. Поцелуи были нежны. Мои руки встретили самый теплый прием ее разгоряченного тела. Мир для нас перестал существовать. Ее умелая податливость приводила меня в необычайный восторг. Она, сама того не ведая, одарила меня сполна теплом своей души, жарким трепетом своей плоти. Мы стонали, кусались, мычали. Подобного я не получал от Армиды.

Наконец, мы успокоились. Ее белокурая головка тихо лежала на моей руке. Мы улыбались, глядя друг на друга.

- Периан, кто ты в самом деле? Ты представляешься таким сорвиголовой, но я знаю, в тебе есть нечто большее.

- Я могу выступать в любой роли. И везде - это я.

- Я не роли имею в виду, а твое подлинное "я". То, что между нами произошло, небольшое своеволие. Я не могла больше противиться этому, так же, как и ты. В этом деле мужчины и женщины одинаковы. И теперь я просто увлечена тобой, но все же ради Армиды этого не надо было делать. Она моя подруга, и я чувствую, что предала ее.

- Нет необходимости посвящать в это Армиду. Если она будет в неведении, ей не будет больно. Моя любовь к тебе не имеет никакого отношения к моим чувствам к Армиде.- Я. сел, подтянув под себя ноги. Допросы, исповеди, покаяния не в моем вкусе.

Бедалар продолжала свое:

- Мы будем смущаться при встрече с ней. Я так глупа. Я не понимаю. А как же Гай? Он говорит, что любит меня. Ради него я не должна была уединяться с тобой. Какая я развязная девчонка!

- Всего лишь полчаса удовольствия, Бедалар. Не делай из этого трагедии. Гай тоже ничего не будет знать, если ты ему не расскажешь.

- Ты опять говоришь - не рассказывай. Но я ненавижу держать что-то в тайне, ненавижу чувствовать за собой вину. Ты чувствуешь себя виновным?

- Прекрати, скверная девчонка; мы живем в век декадентства!

Она попыталась заглянуть мне в глаза, но я тут же начал ласкать языком ее соски.

- Ты наслаждаешься мной, но твои мысли закрыты для меня. Это не настоящая любовь... Или, может, ты не научился открывать свою душу другим, даже Гаю, чтобы никто не узнал, кто ты есть... Оу, замечательно... еще сделай так... Перри, родной... Знаешь ли ты сам, кто ты такой?

- О, боже, женщина, успокойся и просто радуйся! Она упала на спину с полузакрытыми глазами, ее тело раскрылось передо мной, как цветок.

- После той ночи в горах... Я думала о тебе... Я слышала, как ты с Армидой... Я хотела увидеть тебя обнаженным... И я горела желанием увидеть, какой ты в действительности... Сорвать с тебя личину умных разговоров.

Взорвавшись от хохота, я вскочил и пробежался по комнате Кайлуса. Вернувшись, я лег рядом и шлепнул ее по бедру.

- Теперь ты видела меня без одежды, и мне нечего стыдиться. Перестань говорить глупости, расшевели меня, и насладимся этой прелестью снова. Турки могут отступать, но я готов к новому наступлению.

С неожиданной энергией она осыпала поцелуями знамя атакующего.

- Ты герой сегодняшнего дня, помог изгнать турок...

- Я всегда герой: скоро я буду дважды герой, когда сыграю Албризи.

- Нет, Периан, ты ведь знаешь, о чем я говорю. Ты же совершил подвиг, когда поднялся в воздух на боевом коне, чтобы поразить турок.

Иногда, как я люблю выражаться, боги и люди идут друг другу навстречу. Она хотела еще что-то сказать, когда со стороны площади донеслись звуки фанфар, инструмента, как известно, более звучного, чем мандолина. Несомненно, то была часть триумфальных торжеств по случаю победы.

- Ты права, Бедалар, красотка моя. Тебе выпало счастье быть со мной. Не упусти его. Ты - красавица, я - герой, нам выпал случай, и мы должны отпраздновать это.

- Мы уже празднуем,- ответила она, сильнее прижавшись ко мне.

Позже я написал еще одно четверостишие, родственное тому, что сочинил для ее брата, и незаметно ей подбросил:

О, Бедалар, из всех, кого я знал,

Твоя лишь музыка меня зажечь сумела.

Позволь же пожелать, чтобы без дела

Любимый инструмент не пропадал.

В нем не было той искры, что в первом катрене, зато он был более глубок по чувствам.

ГОРОСКОП МОЛОДОГО СОЛДАТА

Зачарованная Малайсия! В диких пустошах за ее крепостной стеной, среди хаоса утесов и скал, в глубинах мрачных ущелий и в дебрях девственных лесов злые силы всех мастей боролись за мировое господство. На наших же извилистых улицах царило умиротворенное спокойствие.

Недельное празднество по случаю изгнания смуглолицего Твртко и его воинства завершилось импровизированным, но пышным шествием. Я имел к этому прямое отношение и со мной носились, как со знаменитостью. Так что временами я валился с ног от изнеможения. Окончание праздника совпало с возвращением Армиды из ссылки в Джурации. Бентсон назначил нам срок возобновления работы с заноскопом, а вечером, накануне этого дня, я получил нежданную весточку от Армиды. Она приглашала навестить ее в отцовском доме. Надо полагать, моя слава смягчила сердце Гойтолы.

Назавтра я явился к особняку Гойлоты с утра пораньше. И хотя настроен я был смиренно и любезно, мужлан у ворот, уродливый, как два его сторожевых пса вместе взятые, встретил меня крайне неприветливо. Можно было подумать, что к нему явился сам Стефан Твртко с пушкой, дромадером и злобным намерением избивать всех домочадцев бамбуковой палкой по пяткам. Пока мужлан выдерживал меня у ворот, я все пытался припомнить остроту де Ламбанта насчет угрюмых привратников, отгоняющих от порога непостоянство.