Фриц Лейбер - Клинки против смерти

— Да, — ответил Фафхрд, когда Мышелов вяло отвалился назад, — теперь его страхи закончились. Они разделались с ним. Мне следовало бы ненавидеть его. Но кто может ненавидеть растерзанный труп? Когда я появился в башне, он дал мне снадобье. В моей голове что-то спуталось. Я поверил его речам. Он говорил, что питье сделает меня богом. Я выпил и оказался в аду — в холодной пустыне. Но теперь все позади, и мы на Нихвоне.

Мышелов же разглядывал свисавшие с потолка тщательно высушенные и, вне всяких сомнений, безжизненные тельца, и чувствовал удовлетворение.

VI. Затонувшая земля

— Ну, я родился в близнецах со счастьем, — радостно заорал Фафхрд, подскочив на месте так, что отнюдь не шаткий шлюп качнулся, несмотря на противовесы. — Я поймал рыбину посреди океана! Я вспорол ей брюхо! И погляди, малыш, что я нашел!

Серый Мышелов слегка отстранился от оказавшегося прямо перед его лицом измазанного рыбьей кровью кулака, сморщил нос с привередливой ухмылкой, поднял левую бровь и пригляделся. Предмет этот не казался крохотным даже на широкой ладони Фафхрда и, хотя был измаран кровавой слизью, поблескивал золотом. Это было кольцо… и ключ одновременно. Стержень ключа был отогнут под прямым углом к кольцу и ложился на палец при носке. На нем была какая-то резьба. Мышелову перстень не понравился — инстинктивно. Смутная тяжесть, что одолевала его уже не первый день, словно сошлась на блестящем предмете.

Во-первых, ему совсем не нравилось громадное соленое Внешнее Море, и только смелость и настойчивость Фафхрда, да собственная тоска по земле ланхмарской заставили его пуститься в долгое и, вне сомнения, рискованное путешествие над неизведанными глубинами. Во-вторых, ему не нравилось, что вокруг кипит вода от мальков… — на таком-то расстоянии от земли! Даже ровная тихая погода и попутный ветер беспокоили его, словно знаменовали впереди великие беды, как несет грозу медленно подступающее облачко. Слишком много удач — это опасно. И теперь это кольцо, прямо-таки свалившееся в их руки при удивительном стечении обстоятельств.

Они разглядели вещицу, Фафхрд медленно покрутил ее. На кольце можно было различить гравировку — морское чудовище увлекало под воду корабль. Изображение, впрочем, было весьма стилизовано, деталей было немного, так что нетрудно было и ошибиться. Но более всего Мышелова удивил незнакомый стиль рисунка, хотя он странствовал повсюду и знал мир.

Напротив, в памяти Фафхрда это кольцо пробудило странные воспоминания о неких легендах, что рассказывают долгими северными ночами вокруг костров из плавника: о дальних морских странствиях, о прибрежных набегах в незапамятные времена, вспоминались и кое-какие вещи. К примеру, остатки добычи невообразимо дальнего предка, поблескивавшие возле костра, — считалось, что ритуальная ценность их слишком велика, чтобы менять, продавать или дарить такие предметы. Вспомнились и зловещие неясные страхи, которыми пугали мальчишек, осмеливавшихся чересчур далеко заплывать в море просто так или в лодке. На мгновение зеленые глаза его затуманились, обветренное лицо стало серьезным, но лишь на мгновение.

— Прелестная вещица, согласись, — рассмеялся он. — И чью же дверь отпирает этот ключ? Дамочки какого-нибудь короля. Вот что я тебе, скажу, погляди: ключ этот как раз для королевского пальца. — Он подбросил ключ вверх, поймал и обтер о грубую ткань собственной рубахи.

— Я бы не стал надевать его, — предостерег Мышелов, — не иначе рыбина отъела его вместе с пальцем с руки мертвеца и со всем трупным ядом. Выбрось его.

— И посиди у борта, может, выловишь побольше? — лукаво ухмыльнулся Фафхрд. — Нет, мне довольно и этого. — Он надел кольцо на средний палец левой руки, стиснул кулак, критически оглядел его. — Годится и для драки, — добавил он.

Тут над водой блеснула чешуей крупная рыбина, чуть не ударившаяся о лодку, и Фафхрд подхватил свой лук, наложил на тетиву неоперенную стрелу с зазубренным тяжелым наконечником и стал внимательно вглядываться в воду, наступив ногой на балансир. От стрелы тянулась тонкая бечевка.

Мышелов глядел на него не без зависти. Громадный Фафхрд на борту корабля всегда обретал непривычную легкость и уверенность в движениях. Он становился на воде таким же проворным, каким был на суше Мышелов. Сам Серый вовсе не был сухопутной крысой и владел судном не хуже Фафхрда, но ему всегда становилось слегка не по себе, когда со всех сторон день за днем его окружала вода. Фафхрду в свой черед не по душе были города, хоть и в них находились для гиганта кое-какие удовольствия: таверны и уличные схватки. На борту корабля Мышелов становился осторожным и подозрительным: все искал течи, все боялся, что вспыхнет пожар, протухнет еда и сгниют тросы. Раздражала его и привычка Фафхрда радоваться бурям — тот вечно тянул время, не торопясь брать паруса на рифы. Несколько раздражало вдобавок и то, что подобные поступки друга нельзя было считать просто дурачеством.

Фафхрд продолжал внимательно вглядываться в медленно колыхавшуюся, убегающую назад воду. Длинные медно-красные волосы его были зачесаны назад и туго перевязаны. На нем была коричневая рубаха и брюки, на ногах легкие кожаные шлепанцы, которые легко сбросить. Пояс же, длинный меч и прочее оружие, конечно, были завернуты в промасленное тряпье от ржавчины и убраны. Никаких узоров и драгоценностей, кроме кольца.

Взгляд Мышелова миновал друга и устремился вдаль, к горизонту: по правому борту с носа начинали скапливаться облака. Почти с облегчением он подумал, что они наконец дождались скверной погоды. Потуже затянув тонкую серую рубаху на горле, он сдвинул руль. Почти закатившееся солнце бросало тень его скрючившейся фигуры на коричневый парус.

Звякнула тетива лука, стрела Фафхрда плеснула в воде. Тонкий линь, подобранный петлями в правой руке, со свистом разрезал воду. Северянин придерживал бечеву пальцем. Она слегка ослабла, потом скользнула к корме. Нога Фафхрда локтя на три скользнула по балке, связывающей шлюп с поплавком, за ней последовала другая и тоже оперлась о поплавок. Гигант лениво разлегся на балке, море омывало его ноги, осторожно подводя рыбину, он похохатывал и удовлетворенно бурчал.

— И каково же твое счастье на этот раз? — осведомился Мышелов чуть попозже, когда Фафхрд в уютной кабине на носу подавал ему нежное белое мясо, сваренное на жаровне. — Неужто нашел и браслет с ожерельем под пару кольцу?

Фафхрд ухмылялся с набитым ртом и не отвечал, словно важнее еды дела на всем свете не было и быть не могло. Но когда они растянулись чуть позже под звездной тьмою, по которой ползли черные пятна облаков, а ветер с правого борта подгонял их суденышко, он заговорил: