Филип Фармер - Т. 10. Река Вечности. Мир Реки. Рассказы

— А вы не боитесь, что этот человек нанесет вам удар в спину?

— Вряд ли он сейчас решится на такой поступок.

Филлис неистово сжала руку Блэка:

— Дик, ты видел это? О Боже! Я ничего не могла сделать.

Я умоляла его, просила… Но он остался глух к моим словам.

Чарбрасс посмотрел на Блэка и сказал:

— Я хочу вывести ее из этого состояния. Не перебивай нас без крайней необходимости.

Они шли, угрожающе выставив бамбуковые копья. Филлис несла только свой грааль. Джо и Мюрель шагали позади, поминутно оглядываясь и отпугивая подступавших пигмеев. Большеголовые коротышки сбегались со всех сторон. Они пропускали чужаков, а затем смыкали за ними свои ряды. Но хотя их собралось не меньше тысячи, они больше не предпринимали атак. Джо Троглодит казался им неприступной башней, которую дикари не решались штурмовать.

В это время Чарбрасс продолжал беседовать с Филлис. Он, казалось, вообще не обращал внимания на пигмеев. Блэк молча слушал, стараясь понять суть того, что пытался сделать человек из двадцать первого века. В былые дни на Земле Ричард проявлял огромный интерес к психотерапии и месмеризму, которые в ту пору находились на зачаточном уровне. В Телемской обители он многому научился от Филлис и доктора Уинтерса. Однако метод Чарбрасса отличался от всего, что он когда-либо видел. Тем не менее, прислушиваясь к вопросам и ответам, Блэк уловил основные моменты этого метода терапии.

Сначала ему казалось, что Чарбрасс проводит ассоциативный тест. Тот предлагал Филлис определенный набор существительных, глаголов и прилагательных, каждое из которых являлось звеном в длинной и сложной цепочке слов. Филлис повторяла то, что он говорил, но становилась все более бледной и усталой. Внезапно Чарбрасс произнес эту фразу целиком, акцентируя внимание на особом слове, которое оказалось связующей нитью для его вербальных четок.

Он попросил ее несколько раз повторить это слово в уме, создать из него новые сочетания букв и выразить ассоциации, которые они вызывают. Затем ей следовало изменять произношение гласных, придавая словам различные эмоциональные тона.

— Лиенаси, — сказала она. — Это ничего не значит.

— Продолжай, — подбодрил ее Чарбрасс.

— Целина.

— Что это для тебя означает?

— Чистое поле. И девственность..

— Продолжай.

— Селена. Или Луна.

— А дальше?

— Лесина. Что-то странное. Я слышала в детстве, что так в старину иногда называли бревна. Да, мне рассказывал об этом отец. Но при чем здесь отец?

— Попробуй другую комбинацию. Раздели слово на части.

— «Нас» и потом «или». Или нас?

Она истерически захихикала.

— Дальше.

— Мужчина и женщина остаются преданными друг другу, пока не приходит смерть и не разлучает их навсегда. Или нас?

— Продолжай.

— Верность раскалывается на куски от насилия, потому что сила всегда побеждает.

— Остановись на комбинации «н-а-с-и-л-и-е».

— Что посеешь, то и пожнешь. Вот они и сеют в нас семя… и жмут.

— И что посеяла ты?

— Наверное, то, что получила.

— А что ты получила?

— Да! — вдруг закричала она, и вместо смертельной бледности на ее лице появился румянец, — Так оно и есть! Я хотела быть наказанной! Меня распяли под распятием, потому что глубоко в подсознании я всегда оставалась мазохисткой! Я никогда не желала инцеста, и меня не насиловал отец, как можно было бы интерпретировать мои слова. Но ведь есть другой Отец — тот, кого я отвергла! Борбич перед смертью показал мне мою ошибку, и он…

Чарбрасс не обратил на ее слова никакого внимания. Это была лишь эмоциональная разрядка. Тем не менее Блэк уловил на его лице мимолетную улыбку, когда Филлис попыталась объяснить свои ответы в духе психологии двадцатого века.

— Филлис, — тихо сказал он, — тебе надо вернуться к извлечению всевозможных комбинаций и смысловых значений, которые находят отклик в твоем теле — я имею в виду и мозг в том числе. Обдумай концепцию инцидента под крестом в тех терминах, которые у тебя получатся. Запомни! Не переживание, а только его концепцию. Попытайся вложить ее суть в какой-нибудь один образ или символ.

Затем тебе надо представить щупальца внутри себя — щупальца, которые сплетают воображаемую сеть. Эта сеть будет вибрировать в резонансе с символом твоего переживания, то есть, когда щупальца объединят концы этого символа с резонансной паутиной, она начнет гудеть. И сеть и символ будут вибрировать с одинаковой частотой. Ты уловила идею?

Филлис кивнула, и в ее серых глазах засветились искорки интереса. Она выходила из шокового состояния, и это было видно даже со стороны.

— Значит, я должна создать символ, который соответствовал бы резонансной частоте нейронного гештальта? — спросила она. — А затем, разрушив его, тем самым удалить из нервной системы нежелательный нервозный шаблон?

— Да, — ответил Чарбрасс. — Но как ты догадалась?

— Я часто беседовала на такие темы с доктором Уинтерсом, — ответила Филлис. — Он рассказал мне о тех намеках, которые ты подбрасывал ему в ваших разговорах о психотерапии. Однако он считал тебя дилетантом в этой области.

— Да, у меня действительно нет докторской степени по курсу психодинамики. Тем не менее каждый человек моего времени знал основные законы психосоматических систем. Впрочем, не будем отвлекаться. Начинай создавать резонирующую сеть.

Так они и шли. Чарбрасс задавал вопросы, а Филлис отвечала или старательно выполняла его инструкции. Ее состояние улучшалось на глазах. За пару часов им удалось проработать и устранить психическую травму, которую Филлис получила на Базарной площади.

Как позже объяснил Чарбрасс, ее нервная система отличалась повышенной устойчивостью и не имела значительных психозов и неврозов. Изнасилование нанесло ей сильное оскорбление, но не вызвало глубокого психосоматического отклика, который закрепил бы полученное потрясение. Благодаря сравнительно небольшой помощи Филлис собралась с духом и восстановила свои прежние мироощущения. Что же касается физической травмы, то она была устранена в процессе воскрешения.

— Обычно физические и психические раны связаны друг с другом, — объяснял Чарбрасс. — Терапия должна вестись и в том и в другом направлении одновременно. Ученые двадцать первого века пришли к заключению, что психические заболевания в основном связаны с развитием нежелательных невральных путей. Или, наоборот, с разрушением желательных.

Если бы мы могли «регистрировать» невральные пути какими-то механическими средствами, наши машины не только бы определяли «злокачественные» связи нейронов, но и изменяли их в соответствии с эталоном.